Честь воеводы. Алексей Басманов

   — Соломония за мной увязалась в поход, да под Волоком Ламским сомлела. Завтра, поди, князь Шигона доставит её к тебе. Как поправится, отвезёшь её в Москву. Ещё Фёдора Колычева отправь при ней. Дядья просили за него. Пора ему служить в стольном граде при дворе великого князя.

   — Исполню, как велишь, — скупо ответил Андрей. Но сердце забилось чаще, он взволновался. И не будь в трапезной сумеречно, великий князь увидел бы, как изменилось лицо младшего брата. Да было то угодно Всевышнему, чтобы всё случившееся далее между Андреем и Соломонией осталось неведомым некое время государю Василию.

ГЛАВА ПЯТАЯ

АНГЕЛ-СПАСИТЕЛЬ

Покинув подворье князя Андрея Старицкого, Степан и Фёдор Колычевы вышли на берег Волги и, не сговариваясь, направились к монастырю. Им было о чём поговорить. Когда пришли к тому месту, где Фёдор с Ульяной сидели на пне, он промолвил:

   — Вот тут меня и ударили. А больше ничего не помню.

   — Разбойники! Попадись они мне, живота лишил бы не дрогнув, — распалился боярин Степан. — Крест целовать буду, но скажу одно: волею Ростовских с тобой расправились.

   — Батюшка, но ведомо ли тебе, что с княжной Оболенской?

   — Никакой молвы о ней по Старицам не слышно. Уж я и матушку твою понукал проведать Оболенскую. И на двор её не впустили.

У Фёдора тревожно забилось сердце.

   — Беда с ней случилась, батюшка, спасать её нужно! — горячо воскликнул он.

   — Охолонись. От кого спасать? — сердито спросил боярин Степан. — Как вытурят тебя из Стариц, так вольно на улицах и в храме появится. Потому и не лезь на рожон.

   — Не верю я тому, что с ней не случилась беда. И то пойми: ведь она люба мне. И я ей — тоже.

   — Тогда поди и спроси князя Юрия, почему он на тебя в обиде.

   — И спрошу! Ноне же сие сделаю.

   — Ну попытай удачи, попытай! Останавливать тебя не буду. Вот он скоро из монастыря по этой дорожке пойдёт. Тут и жди его, а мне домой пора. Да смотри, поберегись, а то как опять что...

   — Теперь уж остерегусь, разуму прибавили, — отозвался Фёдор.

   — Ну то-то. — И Степан ушёл в город.

Фёдор спустился с обрыва на берег, покружил вокруг пня, попробовал представить, как уязвили его, поискал рыболовную снасть и ни с чем поднялся на дорогу, направился к монастырю, навстречу князю Юрию Оболенскому-Меньшому. Он шёл и думал о тех, кому обязан всем, что случилось с ним и с княжной Ульяной. Он уже знал точно, что с нею приключилось несчастье. В горячей голове молодого боярина рождались всякие замыслы мести за разбой. Он хотел, чтобы эта месть была честной, открытой, потому ему нужно было знать твёрдо, что с ним посчитались Ростовские. За все свои беды он готов вызвать на единоборство любого из князей — отца, сына. Да знал, что ни тот, ни другой не примут его вызов.

Чашу терпения Фёдора переполнила встреча с князем Юрием. Он вскоре повстречался Фёдору на монастырской тропе. В последнее время князь часто ходил в обитель. Вынашивал он тайное желание уйти от мира, принять постриг и служить Богу. Но тому помехой был князь Андрей Старицкий, у которого Оболенский служил дворецким.

Вид у князя Юрия Александровича был удручённый. В пути он не поднимал глаз от земли, словно стыдился смотреть на мир божий. Поодаль от князя шли два вооружённых мечами холопа. Фёдора удивило сие. В прежние времена такого за князем не водилось, чтобы воины сопровождали его. Фёдор поспешил навстречу князю и спросил его с поклоном:

   — Князь-батюшка Юрий Александрович, прости за дерзость, но я хочу знать, что случилось с княжной Ульяной? Даже в храм не ходит.

   — Тебе не следовало возникать предо мной! Прочь с пути, а не то холопов крикну! — гневно произнёс князь.

Но Фёдор не дрогнул и с пути не сошёл.

   — В чём вина моя, князь-батюшка? — спросил он.

   — Зачем появился пред Ульяшей?

   — Но ведь я спасал её от погибели!

   — Лучше бы не спасал, сраму меньше!

   — Нет, князь-батюшка. Ты токмо сей час так считаешь. Погибни Ульяша, ты предал бы меня сатане.

Князь горестно вздохнул, опустил голову и молвил смиренно:

   — Верно сказал. Да нет радости ни мне, ни её матушке, ни ей оттого, что она жива.

   — Прошу Христом Богом, князь-батюшка, скажи, что случилось с Ульяшей? Никому того не прощу!

   — Ничем ты ей не поможешь. Она — чужая невеста. Да не ведаю, будет ли женой, потому как опозорена. Она поругана и обесчещена! — выкрикнул князь, и на глазах у него появились слёзы. Он стоял перед Фёдором поседевший и постаревший раньше времени.

   — Кто учинил то злодейство?! Кто? Я убью того! — воскликнул Фёдор и взял князя за руку.

   — Если бы я знал, кто погубил мою дочь, сам учинил бы суд.

   — Князь-батюшка, сие на совести Васьки Ростовского! Он и есть злочинец! — убеждённо отозвался Фёдор.

   — Окстись, боярин! Как можно жениху такое сотворить! — Князь отмахнулся от Фёдора и медленно побрёл к дому.

Но Фёдор не оставил его в покое.