Честно о нечестности. Почему мы лжем всем и особенно себе

— Вам нужно купить отдельный билет для этой части вашего путешествия, — сообщил он.

— Сэр, но вы же видите, — вежливо ответили мы, — Базель как раз по пути.

Мы показали ему на карте измененный маршрут.

Кондуктор был непреклонен:

— Извините, но вам придется заплатить за билеты до Базеля, или я буду вынужден попросить вас сойти с поезда.

Мы продолжали спорить:

— Все проверяющие принимали наши билеты без возражений!

Кондуктор пожал плечами и снова отрицательно покачал головой.

— Сэр, прошу вас, — взмолился Йоав, — если вы позволите нам добраться до Базеля, мы подарим вам кассету с музыкой великой американской группы Doors.

Кондуктора не обрадовало это предложение (возможно, он не любил Doors), тем не менее он согласился. «Хорошо, — сказал он. — Вы можете ехать до Базеля».

Мы так и не поняли, признал ли он в конце концов нашу правоту, оценил наш благородный жест или просто сдался. После того случая мы перестали рисовать новые линии на своей карте и вскоре вернулись к первоначальному маршруту.

Оглядываясь назад и оценивая наше нечестное поведение, я склонен объяснить его глупостью, присущей юному возрасту. Вместе с тем я понимаю, что это объяснение — не единственное. Полагаю, было несколько факторов, которые заставили нас вести себя подобным образом и считать свои действия вполне допустимыми.

Во-первых — и я в этом уверен, — легкость, с которой мы следовали новым, нами же придуманным правилам[31], объяснялась тем, что мы впервые очутились в другой стране. Если бы мы как следует задумались над своими поступками, то поняли бы, насколько серьезную ошибку совершаем. Но мы вообразили, что, изменяя маршрут на карте, действуем в рамках обычной для Eurail процедуры. Во-вторых, потеря нескольких сотен долларов и кроссовок Йоава заставила нас думать, что отомстить Европе и вынудить ее отдать нам долг — это нормально. В-третьих, наша поездка была приключением, и, возможно, наш авантюрный настрой отразился и на морали. В-четвертых, оправдывая свои действия, мы убеждали себя в том, что не причиняем никому серьезного вреда. В конце концов, мы всего лишь нарисовали несколько дополнительных линий на листе бумаги. Поезд в любом случае шел по своему пути. Кроме того, вагоны никогда не бывали заполненными до отказа, значит, мы ни у кого не отнимали место. Было и еще одно оправдание: покупая билеты, мы могли выбрать другой маршрут — за те же деньги. И если эти разные маршруты с точки зрения Eurail ничем не отличались (потому что стоили одинаково), то какая разница, когда именно мы захотели изменить свой путь? (Не исключено, что таким же образом оправдывают свои действия люди, оформляющие покупку акций задним числом.) Наконец, часть оправданий была связана с физической природой самого билета. Кассир дал нам всего лишь ксерокопию карты с нарисованным от руки маршрутом, и внести в него изменения было физически просто. А поскольку мы делали это в точности как сам кассир (то есть проводя линии на листе бумаги), простота физических действий быстро трансформировалась в моральную легкость, с которой мы приняли решение смошенничать.

Размышляя обо всех этих факторах, я понимаю, насколько велика наша способность оправдывать себя и насколько часто в повседневной жизни мы прибегаем к рациональным объяснениям своих поступков. Мы обладаем невероятной способностью дистанцироваться — самыми разными способами — от мыслей о том, что нарушаем правила. Особенно когда связь между нашими действиями и ущербом, который они нанесли другим людям, не прямая, а опосредованная.

Департамент обманщиков

Пабло Пикассо как-то сказал: «Хорошие художники копируют, великие — воруют». Человечество никогда не испытывало недостатка в изобретательных умах, охотно пользующихся чужими идеями. Уильям Шекспир черпал их в классических греческих, римских, итальянских и прочих исторических источниках, создавая прекрасные пьесы. Даже Стив Джобс однажды похвастался, что корпорация Apple, как и Пикассо, не стеснялась красть великие идеи.

Эксперименты, о которых я рассказывал до сих пор, предполагали, что изобретательность может являться направляющей силой мошенничества. Нам было интересно, можно ли, повысив степень креативности нескольких людей, добиться и повышения уровня их нечестности. Именно этот вопрос и стал предметом нашего следующего эмпирического исследования.