Честный вор

Артем улыбнулся, кивнул в знак приветствия, но руку в ответ пожимать не торопился. Сначала обвел камеру взглядом и заметил Коробка. Улыбка сошла с его лица, он слегка нахмурил брови, глядя на него. Но настоящий шквал эмоций охватил Артема при виде Студеного. Казалось, он сейчас взорвется от возмущения. Но чувства всплеснулись и тут же улеглись.

Студеный тоже смотрел на него. Испуганно смотрел, даже затравленно. Артем подходил к нему, и толпа расступалась перед ним. Мартын шел рядом с бледным видом, в глазах какая-то непонятная тревога.

– Ну, здравствуй, Микита, – с упреком качая головой, произнес Артем.

– Здравствуй, Есаул. – Студеный, он же Микита, подавленно смотрел в пол, словно хотел провалиться сквозь землю.

– Слышал я, ты на «пятке» с «мусорами» вмочился?

– Да с «кумом» там…

– Нос ему сломал.

– Ну-у… Ты же должен знать, за что?

– Знаю, в «козлятник» он тебя записать хотел.

– Если бы хотел… Он меня через колено ломал…

– Я в курсе… Ты хорошо держался, Микита. А с «козлов» за тебя спросили, это я точно знаю. – Артем смотрел на Микиту, как на безнадежного, к тому же умирающего больного.

– Ну да, спросили… Червей кормят…

– Пацаны знают?

– Эй, я не понял, он что… – взвыл от возмущения Мартын.

Артем бросил на него острый взгляд, и он осекся, воровато глянув по сторонам.

– Нехорошо, Микита. Очень нехорошо.

Студеный, вжав голову в плечи, направился к двери, как будто собирался выйти. Но дверь ему не собирались открывать, да он и не требовал этого. Просто остановился перед ней и застыл, как мумия.

Коробок сразу понял, что Микита сам придумал себе «погоняло» Студеный, и всем уже ясно, зачем. «Опущенный» он, этот Микита. Какие-то «козлы» на какой-то зоне его «опустили», а вот теперь он примазался к приличному обществу… Миша знал, что за такие дела бывает, очень хорошо знал.

– Я, может, не так понял? – возмущенно глядя на Артема, спросил он.

– Здравствуй, Коробок, – спокойно, но с видимой неприязнью в глазах проговорил Артем. Но руки он ему и не думал подавать.

– Ну, здорово, Есаул… Ты не ответил на мой вопрос! Уже понятно, что Микита «опущенный», и что ты собираешься с ним делать?

– Будет разбор, будем решать.

– Кто будет решать? Я в законе! Мне решать! Или ты с чем-то не согласен?

– Ты в законе, я это признаю, – сказал Есаул, предостерегающе глядя на него. – Ты можешь принять решение… Но я бы не советовал.

– Почему?

– Может, все само по себе уляжется. Зачем волну поднимать? Люди здесь правильные.

– Что уляжется?.. Вот это уляжется?! – Миша рванул к Миките, замахнулся на него кулаком, но бить пока не стал, только заорал: – Ты почему масть не засветил?

Микита опустил голову, и это еще больше взбесило Коробка. Он ударил его ногой в живот, загнал в проход и не позволил ему оттуда выбраться.

Он бил Микиту ногами – в лицо, в живот, и никто не смел его остановить. Артем стоял в сторонке, мрачный, как туча. Он не одобрял Коробка, но и не вмешивался.

Миша бил, пока совершенно не выдохся. Микита лежал на полу без признаков жизни, и очень скоро Коробок понял, что убил его.

Глава 22

Тихо в камере, спокойно, телевизор включен, какой-то певец во фраке исполняет старинный романс, заключенные лежат на шконках, слушают с наслаждением. Шконок немного, а людей и того меньше.

– Мир в дом! Я – Витя Сбитень, сто пятая статья!

Сбитень смотрел на свободную шконку на втором ярусе. Место не самое лучшее, но ему все равно. В авторитеты он пока не лезет, поэтому и права качать не собирается. Ему бы просто полежать, отдохнуть, отбитые ментами почки успокоить.

Жестоко менты на него наехали, задали жару, но Сбитень не раскололся. И били его, и «на пушку брали» – бесполезно. Ля-ля-фа-фа – ключ нашел, в квартиру зашел случайно, футляр там обнаружил, решил заглянуть, увидел какой-то конструктор, собрал – получилась пневматическая винтовка… Оружие боевое?! Нет, он и в мыслях такое допустить не мог. Так и водил следствие за нос – ценой своих почек, печени и прочих потрохов. Менты его не щадили, но все-таки он выдержал.

Из изолятора временного содержания, из одиночной камеры под носом у ментов его перевели в СИЗО, в обычную камеру. Наконец он на месте.

«Сидельцы» не обратили на него никакого внимания. Чморье какое-то, нормальные люди канал «Культура» смотреть не будут. Сбитень почувствовал себя кретином, который метнул бисер перед свиньями. И поздоровался, и статью назвал. Тьфу!

Он бросил матрас на шконку, раскатал его, стал стелиться.

– Эй, у вас, у ментов, так заведено, без спроса на чужое место?

Со своей шконки поднялся парень – высокий, костлявый, с широкой впалой грудью. Черты лица правильные, но заостренные – как будто их какой-то болезнью подточило, возможно, легочной. Темные круги под глазами.

– А кто мент? – возмутился Сбитень. За такие слова он мог и убить. А с этим дебилом он справится, не вопрос. С одного удара его выключит.

– А ты разве не в спецназе МВД служил? – Со шконки поднялся еще один арестант. Так себе на вид, ничего серьезного.

– Кто тебе такое сказал?