Честный вор

Бусик был вором. Вором потомственным. Вором был его отец, не вылезающий из тюрем. Сына он видел мельком, раза два в жизни. Мать, наполовину цыганка, тоже была воровкой. Она, выйдя из роддома, принесла сверток с Бусиком на квартиру свекрови, вручила его ей со словами: «Хотите воспитывайте, хотите сдайте куда» и исчезла из жизни Бусика навсегда.

Воспитывала его бабушка. Бабушка с внуком нежно любили друг друга. И прозвище свое «Бусик» он получил оттого, что маленьким так ласково называл бабушку, не выговаривая целиком слово «бабусик». Сначала Бусиком его дразнили мальчишки во дворе, потом это прозвище просочилось в детский сад и школу, а потом и во взрослую жизнь. А по настоящему звали его Владимир Воронов, но для всех, его знавших он оставался Бусиком.

Жили бабушка с внуком, мягко говоря, небогато. Бабушка мыла полы в школе напротив, где учился внук. Мизерная зарплата уборщицы да крошечная пенсия и был весь их доход. Не хватало то одного, то другого. Перед получкой в доме часто не оставалось ни сахара, ни булки, и Бусик с бабушкой пили чай с хлебом. Бусику очень хотелось порадовать свою бабушку. Было ему тогда восемь лет. Он пошел в соседнюю булочную и незаметно вынес оттуда коробку сахара – рафинада и ленинградский батон, обсыпанный сахарной пудрой и орехами. В булочных того времени было самообслуживание. Все изделия находились в открытых шкафчиках, разделенных на ячейки. Покупатели двигались вдоль них, отгороженные от зала металлическим поручнем, брали что кому надо и предъявляли кассиру. Бусик, отстояв очередь, попросил маленькую пачку грузинского чая, на который у него хватило денег, а сдобный батон и сахар спрятал под пальто. Получилось это у него так легко и естественно, что он подумал: «Почему я раньше так не делал? Вот бабушка обрадуется!».

Но бабушка не обрадовалась. Придя домой и, увидев на столе чай, сахар и батон, она сначала раскрыла рот от изумления, потом посмотрела внимательно на Бусика, светившегося гордой радостью, и горько разрыдалась. Потом она усадила Бусика перед собой и рассказала ему про отца и про мать и взяла с него страшную клятву, что воровать он не будет. Иначе она, его бабушка, не хочет, и не будет жить.

Вкусную булку и сахар они, конечно, съели, но больше Бусик старался не воровать. Но и оставить дело, к которому у него было настоящее призвание, он не мог. Поэтому шел на компромисс. Ловко вытащив бумажник из заднего кармана у учителя физкультуры, он протягивал его с невинным видом хозяину, будто тот его обронил. Честно признаться, позволял себе Бусик подворовывать по мелочи. В основном, брал съестное и сладкое: шоколадку с витрины, пирожок из кастрюли зазевавшейся уличной продавщицы, брикет мороженого. И ни разу он не попался, что делало его самонадеянным.

Учился Бусик неплохо. Особого интереса к учебе не испытывал, но его выручала фотографическая память. Стоило учителю задать вопрос, как Бусик вспоминал страницу учебника и практически дословно ее воспроизводил. Любил он по настоящему лишь уроки труда, особенно слесарное дело. Руки у него оказались ловкими и сильными. И после школы он устроился в мастерскую по изготовлению ключей. Армии он не боялся, но медкомиссия его забраковала по причине какой-то редкой наследственной болезни, название которой он тут же забыл, поскольку болезнь эта никак его не беспокоила. Что-то там с клапанами сердца. Врачи считали, что необходима операция. Но Бусик решил раз и навсегда, что операцию делать не будет, а проживет, сколько ему отпущено с тем дефектом, который дал ему бог.

Мастерская, где стал работать Бусик, занимала небольшое помещение под аркой старого доходного дома. В советское время это был филиал дома быта. Здесь изготовляли ключи и ремонтировали часы. Работали два мастера. Слесарь дядя Миша, запивающий раз в квартал на неделю, а в остальное время – безотказный работник и неутомимый читатель военно-исторических мемуаров. И часовщик Моисей Самуилович, интеллигент и по внешности и по сути, выпивающий вполне умеренно только в дни получек и почитывающий самиздат. К этой вот компании и прибился Бусик. В наши «демократические» времена мастерская стала частным предприятием. Моисей Самуилович и дядя Миша мастерскую приватизировали. Доходы были невелики, едва-едва покрывали затраты на аренду и налоги. Но компаньонов устраивал свободный режим работы (каждый мог отлучиться по своей надобности), а, главное, независимость от начальства. Все трое относились друг к другу уважительно, в чужую душу не влезали. Бусик мог заменить обоих мастеров, и его за это ценили.