Честный враг – наполовину друг

А о начальнике милиции района подполковнике Абдулмуталипе Артаганове рассказов в народе ходило много. Главное, он всегда брал деньги, и брал помногу. Требовал даже за собственное исполнение служебных обязанностей. Себя считал в районе главной силой, поскольку приходился родным старшим братом главе районной администрации. На младшего брата, кстати, никто не жаловался. А старший уже всех достал. Поговаривали, что он даже со своих ментов понемногу берет. С тех, кто имеет возможность брать взятки. Он их так понуждает к активности.

Пришла и нам пора воспользоваться услугами взяточника. Честно говоря, документы можно было бы просто купить в любом другом месте. Это дело обычное. Но здесь уже сработала привычка. Мне было необходимо посильнее прижать Абдулмуталипа Артаганова. Просто для собственного самоутверждения. Если бы я раньше о нем услышал, его уже не было бы в списке личного состава ОВД. Таких я не щадил. Сейчас оставлю его жить, но и свое получу, и его унижу.

Характер у меня такой.

2. КОМБАТ

Хорошо знакомая дорога до военного городка в этот раз показалась мне длинной. Отвык от нее очень быстро за короткий период после ранения. А раньше ведь каждую кочку, каждую ямку знал.

Мой автомобильный пропуск на территорию бригады был уже просрочен. На КПП мог стоять незнакомый солдат, и потому была вероятность, что меня на машине не пропустят. Я и судьбу испытывать не стал, а сразу подъехал к стоянке у штаба. Можно сначала в штаб заглянуть, а потом уж в батальон. Хотелось сказать, к себе в батальон, но теперь я уже батальоном не командую. Теперь всеми делами там заведует майор Листвичный. Ему еще не дали очередное звание, на которое он мог претендовать в новой должности, однако представление, говорят, в Министерство обороны уже направили. Честно говоря, я уже знал заранее, что посещение батальона принесет мне несколько неприятных минут. Так бывало уже, когда я сдал свою роту, когда уходил на должность начальника штаба другого батальона. Роту сдал хорошему офицеру, которого сам же и рекомендовал. Но посетив свое, грубо говоря, детище через пару месяцев, только расстроился. Другие порядки, другие отношения между людьми, другое отношение ко мне. Они не хуже и не лучше, они просто другие. Непривычные. То же самое должно быть и в батальоне.

– Явление Христа народу, – увидев меня, сказал дежурный по штабу бригады майор Яковлев. – Какими судьбами свалился на нашу голову, Алексей Владимирович? Или уже в строй просишься?

– Вместо тебя, постоянным дежурным. Надеюсь, возьмут.

Майор Яковлев любил дежурства больше, чем работу в кабинете своего оперативного отдела, и это знали все. Он сам не скрывал своих пристрастий, объясняя это тем, что любит, когда вокруг много людей и события меняются. Наверное, его покоробило мое желание стать конкурентом в этой должности, тем более что время от времени возникали разговоры о создании постоянной дежурной службы, на которую бы возлагались и обязанности оперативного обеспечения. Если бы такую службу создали, майор Яковлев попросился бы туда первым.

– Ты к кому ныне?

– Виктор Палыч у себя?

– У командира бригады. Уже час заседают, – Яковлев всегда был в курсе, кто куда пошел и сколько там уже находится. Как ему удавалось узнавать, не поднимаясь с первого этажа, что делается на втором и на третьем, оставалось загадкой.

– Я его в приемной подожду или в буфете... – проговорился я и прошествовал мимо стойки дежурного прямиком в буфет, чтобы там пообщаться с офицерами штаба и узнать новости. В штабном буфете их узнаешь быстрее всего.

Меня приветствовали сразу несколько человек и стали приглашать присесть к их столику. Но я выбрал подполковника Баранова. Если с кем-то и разговаривать о возможности приобретения автомобиля для Андрея, то это в первую очередь с ним, да и начальник штаба тоже к нему же отправит.

Взяв чашку чая и пару бутербродов с сыром, я подошел к столику:

– Разрешишь, Василий Иннокентьевич?

Он вообще-то всегда считался человеком нелюдимым и молчаливым и потому, наверное, часто в буфете сидел в одиночестве. Не знаю уж, ему это нравилось или другим не нравилось с ним сидеть, но так часто получалось, что к подполковнику Баранову подсаживались только тогда, когда других свободных мест не находилось.

– Присаживайся, Алексей Владимирович. На ловца, говорят, и зверь бежит.

– Так я, на твой взгляд, кто, ловец или зверь?

– Есть опасения, что ты из ловца превратился в зверя. А это ощущение не из самых приятных, когда за тобой идет длительная охота, и ловец обладает терпением и умением нападать тогда, когда его не ждут.

– Ты собрался на меня нападать? – скаламбурил я.

– Я маленьких не обижаю, – отмахнулся он.

Ростом Василий Иннокентьевич был чуть выше моего погона...

– Тогда расскажи, кто меня обидеть хочет?

– Я тебе звонить хотел. Потому и формулировка про ловца. А обидеть тебя, возможно, кто-то и хочет, есть такая информация.

Василий Иннокентьевич дожевал остатки последнего бутерброда и допил чай. Затем посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, словно ожидая реакции.