Четверо мужчин для одной учительницы

«Прочь... Не хочу... Не могу себе этого позволить! Только не расслабляться. Никогда не расслабляться! – твердила она как заклинание. – У меня есть цель и принципы, а любовь, говорят, проходит. Стоит отступить один раз – и все потеряно. Я это знаю, всегда знала. Единственное спасение: попробую перевести все эти нахлынувшие, избегающие моего контроля чувства в другую плоскость. В практическую, например. Все просто. Как говорила моя бабушка, на что мы будем жить? Начинающий писатель и авантюристка... А мой фамильный герб и завтраки на террасе с белыми колоннами? Необоснованный риск. Недопустимый... Мы с ним ровесники. Через 15 лет нам будет по 40, что мы будем делать? До 40 еще надо дожить. И годы эти хочется прочувствовать, просмаковать, не пропустить ни грамма чувственности, нежности, искренности и глубины отношений. Нет, что я говорю такое, глупые мысли. Карета или черный Bugatti – тут может оказаться велосипед в лучшем случае. Скатерти с вышитыми инициалами из прозрачного хлопка столетней давности, стабильность, передающаяся из поколения в поколение – и одноразовая пластмассовая посуда на бумажных салфетках. Подвал с винными бочками, где пахнет сыростью и вечностью – и вино из ближайшего супермаркета. Сотни видов камамбера и бри на ланч и продукты из него же. Батлер с бакенбардами и подносом с серебряным чайником, горячим шоколадом и нежнейшими круасанами – и... И что? Не знаю что... Джинсы и свитер под горло вместо белоснежных накрахмаленных сорочек со скромными запонками. Мне же они так нравились у Алекса... А теперь? Что изменилось? И когда оно успело измениться? «Лошади в нашей конюшне уже подают голос в ожидании прекрасной наездницы...» – слова Алекса, так тронувшие меня в первую встречу. Сейчас подает голос лишь мой сошедший с ума внутренний голос. Заждался возвращения хозяйки в сознание... Так, стоп! Стоп! Стоп! Что за сравнения! Мысли смешались в какоето буйство красок, о чем это я. Это не внутренний голос, это голос из далекого будущего... или прошлого... Господи! Научи меня...»

Наташа протянула ладони вперед, будто просила о чем-то.

– Тебе холодно? – встревожился Влад, заметив ее жест.

– Я только хотела протянуть свои вечно холодные ладони к огню, согреть их и прислонить к самому загадочному в мире лицу.

Влад замер и взглянул на Наташу. В его глазах вспыхнул огонь. Словно поднесли спичку к хворосту.

– Сейчас, сейчас... Ты согреешься... Я хороший поджигатель, – сказал он смущенно и невпопад.

Она улыбнулась искренне. Получилось само...

Возможно, этот контраст – мужская кипящая кровь и холодные женские руки – разбудил в ней неизведанные ею ранее ощущения и мысли... Согреваясь, они становятся проводниками женской энергии, которая заставляет мужское желание гореть и достигать.

– Еще никому не удавалось согреть мои ладони, – улыбаясь, произнесла она.

– Потому что ты не любила?

Его прямолинейность почему-то возбуждала, а не раздражала.

– Как ты помнишь, мне не знакомо чувство любви к мужчине...

– Помню, – ответил он, улыбнувшись.

«Помню...» – про себя повторила Наташа. Как он может это помнить? Откуда?

Он присел у камина. Последний жест – и языки пламени взвились ввысь неуправляемым порывом. Она закрыла глаза в ожидании приближающегося потока тепла. Спустя несколько минут странный звук заставил ее открыть глаза.

Она взглянула вверх, туда, откуда шел этот тихий, волшебный шорох, и замерла в восхищении. Словно снежные хлопья из дымохода, снегопадом сыпались задремавшие в ожидании зимы вереницы бабочек. Они падали маленькими комочками, но, не достигнув пламени каких-то нескольких сантиметров, на волне огненного жара неожиданно раскрывали крылья и медленно планировали, опадая ровно по краям разгоревшегося очага. Затем, словно осознав опасность, запоздало скукоживались, образуя вокруг огня магический, идеально ровный пульсирующий круг из шевелящихся лепестков.

Дождь из бабочек продолжался. Коричневое в крапинку совершенство с изразцовыми крылышками. Под воздействием силы пламени они, распустив крылья, планировали с одинаковой скоростью, как в замедленной съемке, создавая живые подвижные веревочки. Природе не свойственна асимметричность, даже в незапланированном перформансе с насекомыми, она не изменяет своим привычкам. Казалось, живой дождь будет продолжаться бесконечно и на время волшебного зрелища время замерло. Рискуя обжечься, Наташа стала вытаскивать эти чудо-соцветия, беря их аккуратно за ножки. Некоторые бабочки, почувствовав свой шанс, цеплялись за ее руки мохнатыми лапками, другие, наоборот, сопротивлялись спасению, словно желая воздать дань божеству огня, застыв завершающим штрихом в бесценной инсталляции.