Четвертая империя. Заговор наркомовских детей

Сегодня тебе 14 лет! Для меня и отца это огромная радость. За твои 14 лет мы многое пережили! Учеба в институте, 1928 год, сентябрь месяц, начало учебы на втором курсе, крохотная комнатка на четвертом этаже в Лялином переулке, плетеная кроватка, и в ней крохотный “Вовик”, который с этого момента вошел и крепенько вошел в наш маленький дружный семейный коллектив. За эти 14 лет, Володик, ты вместе с нами окончил институт, рос вместе с нами, болел нашими болезнями, а мы твоими! Ты помогал папе в Ярославле, в Горьком, в его большой партийной работе. Ты, Володик, и сейчас очень много помогаешь папе, помогаешь, Володик, тем, что доставляешь много радости нам, бывали иногда и огорчения, но чаще всего радость за то, что у нас замечательный сын! Вот это чувство любви к тебе, огромное наслаждение сделать для тебя полезное, хорошее, прививать тебе лучшие человеческие и большевистские качества. Вот это чувство помогает работать, облегчает много трудностей и горестей в жизни и работе.

Итак, Владимир, 14 лет! Это уже немало! Это значит еще более серьезная учеба, отличное окончание 7 класса. Более углубленное отношение к языкам и музыке. Активная общественная работа, подготовка себя к вступлению в комсомол. Это лучшая школа, которая воспитала нас и подготовила нас к партии. О комсомоле мы с папой вспоминаем всегда с любовью, лучшие наши молодежные годы связаны с комсомолом.

Поздравляю тебя, моя большая и маленькая сынурка, с днем рождения! Желаю тебе, мой родной, здоровья и успехов в твоей основной работе — учебе. Желаю тебе и нам самого скорого окончания войны, гибели проклятых гитлеровцев, чтобы вся наша страна вновь цвела и ликовала, чтобы вы, наши ребята, выросли в замечательных людей и умножили бы имена незабываемых людей нашей родины!

Крепенько целую своего четырнадцатилетнего сына Владимира

Мама

Верно: Секретариат НКАП Фирсаев

ДНЕВНИК ВЛАДИМИРА ШАХУРИНА.

ЗАПИСКИ (1941 г.)

“Быть всегда на страже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым, и вдруг, одним толчком опрокинуть все грандиозное здание из хитростей и замыслов — вот что я называю жизнью…”

Вчера прилетели в Саратов, я уже успел сегодня побывать в здешнем театре — смотрел “На дне”. Думаю на днях съездить в Энгельс — Hauptstadt — немецкой Поволжской республики. Собственно говоря, съездить это лишь переехать Волгу — Энгельс расположен на другом берегу реки. Завтра-послезавтра приедет Юрий Кузнецов, а через неделю приедет Сергей. Скорей бы: очень скучно одному, да еще тут никого не знаешь — Unglücklich!

16 июля

Переехали на дачу, в Корольковские сады — это, говорят, было имением помещика Королькова, который выиграл его в карты за 200 000 рублей. От города (вернее, от трамвайной остановки) — 3 км, от центра — 14 км, но вид тут как будто за 100 км от города — кругом грандиозные горы, внизу — парк и сады — очень похоже на аул. Такие аулы идут параллельно, а в соседнем — большой Kranknervenhaus, сумасшедший дом, в котором все больные думают, что они живут в Париже. Юрку Кузнецова (он ходил вчера к ограде дома) один “турист” (как сам сумасшедший выразился) просил купить ему билет до Аргентины. Юрка ответил, что он не замедлит, и действительно не замедлил… убежал. Развлекаемся тем, что объедаемся сливами. Завтра еду в Энгельс — хочу познакомиться с какой-нибудь немочкой.

17 июля.

Ни с кем не познакомился — не было удобного случая, но немочки — charmante! все. Городок очень понравился. Скоро поеду еще.

20/7

Ура! Сегодня мне удача — организовал знакомство с немкой! Белокурая, с синими глазами и со всем, чем надо. Wyhlonstrasse. В четверг поеду!

22/7 Сегодня впервые бомбардировали Москву. Довольно странно себя чувствую.

29/7

Зашел к Зое (по-немецки ее звать Зенипе, а по-русски Зоя), и мы пошли в “Липки”. Так как общих тем, конечно, быть не могло, то я из кожи лез, чтобы разговор был веселый и оживленный — говорили о всяких пустяках. Я решил сегодня определить наши отношения — Zeit ist Geld. Слишком рано — я понимаю это, мне совсем неизвестен ее характер — значит, я не знаю правильного к ней подхода в точности — но я не верю, чтоб я мог ошибиться и чтоб меня постигла неудача. Слушали у эстрады всякую чепуху, при исполнении одной сентиментальной песенки я сделал вид, что задумался. Она улыбнулась: “Schwere Erinnern?” Вся ее веселость мигом исчезла, взгляд выражал обидную в таких случаях “грусть.” Я сжал ее руку, она ответила таким же пожатием. Начало было сделано.

(Получил письмо от И. Чкалова и Лиды Б.)

1 августа