Четвертая сестра

Таня(настойчиво): Вас обеих я непременно хочу видеть на свадьбе. И постарайтесь привести отца.

Катя: Платье — просто отпад!

Вера: А не выпить ли нам чаю по-семейному?

Таня: Не могу. Костя ждет. Коля, ты тоже приглашен.

Катя: Папуля ни за что не покажется.

Таня: Попробуйте вдвоем его уговорить. Ох, Вера, это потрясающе! Ты не слыхала? Твой хахаль красовался в Думе — и с ним какая-то баба. Костя говорит…

Вера: Я знаю.

Таня: Ты ее знаешь? Что тебе известно о ней?

Вера: Знаю я эту тетку.

Таня: Кто она?

Катя

(кривляясь): Кто она? Тебя вечно нет дома, ты и не знаешь, что произошло.

Таня: Так что же произошло?

Катя: А произошло то, что этому мудаку хватило наглости позвонить Вере и сказать, что он любит ее и не понимает, почему она не пришла на работу.

Таня: Ну?

Катя: Ага.

Вера: Я пришла на работу.

Таня: И что?

Вера: Когда он увидел мой живот, у него глаза на лоб полезли. Но он ничего не сказал, и я промолчала, и мы вышли из Думы вместе. А потом он начал свою обычную поливу: мол, он тревожится за будущее страны, в которой два миллиона евреев пьют кровь ста пятидесяти миллионов русских. И тут я не выдержала. Я напомнила ему, что когда он трахал меня на столе в своем кабинете, он признался мне, что сам наполовину еврей. Я думаю, это все из-за взрывов; его фракция хочет перевести стрелки на евреев.

Таня: Душечка! (Целует ее.) Я непременно расскажу Косте…

Картина тринадцатая

Входит Костя, одетый с невероятным шиком.

Таня: Прости, Костенька. Я тут заболталась. Сейчас поедем. Постой, ты знаешь, что сделала Вера?

Она умолкает, потому что Костя ведет себя как-то странно. Он не здоровается, он слегка покачивается. Разводит руками, словно хочет что-то сказать, но, махнув рукой, валится на кровать. Сестры в недоумении обступают его.

Катя(принюхиваясь): «Баллантайн».

Таня(вопросительно): Костя! Костенька? Что с тобой.

Она обходит вокруг кровати и гладит Костю по голове. Затем тормошит его. Костя не реагирует. Таня оборачивается к сестрам и пожимает плечами. Вдруг…

Катя(показывая на Таню): Ой, что это?

Только сейчас Таня поворачивается к публике так, чтобы было видно кровавое пятно на ее белом платье. Первым ее движением становится попытка оттереть пятно, но тут она соображает, что это кровь Кости.

Таня: Костя… Костенька…

Пытается приподнять Костю. Рушится на него и в какой-то момент застывает в эротической позе.

Таня: Нет… нет… Костя… Неееееет!

Целует его. На ее лице кровь.

Сестры в оцепенении. В квартиру врывается Бабушка и, как в первом акте, спешит к окну и заламывает руки. Но Вера берет ее за плечи и поворачивает лицом к кровати. Бабушка подбегает к кровати и рушится возле Кости и Тани. Молчание.

За сценой слышится ностальгическая мелодия, исполняемая на аккордеоне.

Вера и Катя поднимают Бабушку и Таню и уводят их от кровати. Усаживают на скамейку. Таня и Бабушка покорны и безучастны, как сомнамбулы. Катя носовым платком стирает кровь с лица Тани. Вера накрывает Костю чистой белой простыней. Бабушка и Таня молчат, крепко обнявшись.

Картина четырнадцатая

Входит Генерал. Он одет в какие-то обноски и похож на бомжа. Музыка прекращается. Генерал садится на кровать и ощупывает тело, накрытое простыней.

Генерал: Это еще что?

Бабушка: Костя мой. Он мертв.

Генерал: Бомба?

Бабушка: Нет. Свои. Они застрелили его.

Генерал: Бедняга! Но почему именно на моей кровати? Другого места не нашли? Вы же знаете, Акулина Ивановна, как я вас уважаю, но все это как-то странно. Всему свое место. Видел бы это мой отец… А ты, Таня, чего молчишь. Полгода тебя дома не было — а ты даже «здрасьте» не скажешь?