Четвертый лишний

– Ну здравствуй, сынок. – На его лице появилась растерянная улыбка.

Никто из них не ожидал подобной встречи.

– Сколько уже лет прошло? – спросил Ангела, не обращая внимания на то, как капли дождя тарабанят по его лицу, а из-за водяной пелены перед глазами расплывается образ отца.

– Прости. – Мужчина оглянулся на своих товарищей. – Давай зайдем под навес.

Предложение было нехотя принято Ангелой.

А папа не изменился. Рыжие, немного кудрявые волосы слиплись от влаги и потемнели на лбу. Веснушки, ямочка при улыбке, серые глаза, верхняя губа больше нижней. Тело облегала белая рубашка, строгая жилетка и брюки. Лакированные ботинки как никогда шли этому образу.

– Разве ты не должен быть в Нидерландах? – спросил Ангела.

– Я закончил тот проект и получил новый в Сноудонии. Понимаешь ли, архитектура – штука сложная. Порой рабочие не понимают твоих планов и…

– «Портят все, и приходится устраивать с ними разборки». – Ангела назубок выучил эту фразу. – Каждый раз, когда приезжал, ты говорил мне только это.

На секунду отец потупился, не зная, что ответить. Да, он был виноват в нечастых приездах, звонках и сообщениях. Порой Ангела задумывался, не завел ли его отец семью на стороне, но стоило тому приехать, как подозрения превращались в прах. Он не был зол на него, но чувствовал себя рядом с ним неуютно.

Родитель – это статус, который в первую очередь нужно заслужить не в глазах общества, а в глазах детей. Но мистер Эрар только на пути к этому.

– Джинджер! – позвал его один из мужчин. – Намечается сильный дождь. Предлагаю закончить обсуждение завтра.

– Я не против. – Он обернулся к сыну. – Давай зайдем куда-нибудь? Тут неподалеку есть кафе, я частенько там бываю.

Ангела ничего не ответил. Он уже продрог от холода и влаги, и его легкая дрожь стала заменой кивку «согласен».

Добежав до машины, Джинджер включил обогреватель, и они тронулись. Младший Эрар не мог вспомнить, когда отец в последний раз говорил с ним по душам, интересовался его короткой жизнью и шутил. В памяти не всплыл ни один эпизод. Все редкие приятные моменты мхом поросли.

В кафе Ангела, как и Джинджер, заказал чашку горячего шоколада. Маленькая семья уселась на диванчиках подальше от окна, в дальнем теплом уголке помещения, под копией картины венецианской эпохи.

– Я… – начал Джинджер, – слышал о Мелле…

– Ты даже не приехал на ее похороны. – Пусть Ангела всем видом демонстрировал злость, внутри себя он не мог ее пробудить.

Отец выглядел искренним и понимающим, и он лучше родных знал о своих недостатках, но исправить их не мог либо же не стремился к этому.

– Прости, у меня не было возможности, правда.

– Ваш заказ. – Официантка поставила на стол две порции горячего шоколада и круассаны со сливочной начинкой.

Ангела обхватил чашку холодными пальцами, ощущая, как пар согревает его лицо.

– А ты… что здесь делаешь? – продолжил разговор мистер Джинджер. – Приехал на каникулы?

– Можно и так сказать.

Ангела не поднял взгляд, продолжая зачарованно смотреть на вспененный шоколад и рисунок с улыбающейся мордашкой, нарисованный сливками. Но это не подбодрило его. В последние дни его ничто не радовало. От прежнего Ангелы не осталось и следа, а может, он уснул надолго. Депрессия побеждала фальшивый энтузиазм. Парень чувствовал на себе пристальный взгляд смерти, ее дыхание и шепот над ухом: «Скоро ты умрешь».

От безысходности Ангела старался найти плюсы даже в этом. Но их не было. Какие плюсы в смерти? Те, что имелись, звучали абсурдно и незначительно. Плюсов в жизни гораздо больше, и значение ее велико. Два состояния – желание жить и апатия к жизни – боролись на чашах весов. Порой перевешивало второе.

– Ты что-то ищешь? – неожиданно спросил Джинджер, размешивая ложкой шоколад. Легкий звон ложки о фарфор вернул внимание Ангелы, и он ответил:

– С чего ты взял?

– У тебя такой потерянный вид, словно ты чего-то лишился, а теперь пытаешься найти это.

Черт побери, он был прав. Ангела отвык от проницательности папы.

А может, мистер Джинджер – естественно рожденный синтоним? Эта мысль навела Ангелу на череду следующих мыслей: мама, которую он никогда не видел; отец, хранящий молчание о ней; способности Ангелы, взявшиеся ниоткуда; Святая Мелани…

– Расскажи о маме, – не глядя на отца, попросил синтоним.

– Что? – Джинджер оторвал взгляд от перемешанного шоколада.

– Расскажи… мне… о маме.

Старший Эрар отложил ложку и уперся ладонью в лоб.

– Ты всегда говорил мне, что она оставила нас по каким-то важным причинам, а по каким именно – не сказал.

Джинджер бегло взглянул на Ангелу и принялся разбирать салфетки, тем самым стараясь унять страх и тревогу.