Четвертый месяц осени

– Вчера перед тем как заснуть, я думала обо всем, что ты сказала Гарольд и, хотя, я до конца не уверена в том, что ты прав, я решила, что доверюсь тебе, но ты должен мне кое-что обещать, – заявила принцесса, после того, как наконец проснулась.

– Я уже давал вам обещание перед сном, что еще вы от меня хотите?

– Обещай мне постараться сделать все, чтобы спасти моих родителей. Делай это по-своему, так как ты считаешь нужным и правильным. Если ты считаешь, что мы не должны рисковать своими жизнями, пусть будет так, я послушаюсь тебя, и буду следовать за тобой, но обещай, что мы спасем моих родителей, – принцесса не может понять, что я не могу обещать это.

– Когда мы доберемся до Лорна, мы сможем послать гонцов кельярок, думаю, они помогут нам в этом. Если понадобится, думаю наше королевство сможет обеспечить необходимое военное вмешательство, все-таки мы с вами союзники. Скорее всего на вас напали ваши соседи из Борна, ведь с той стороны никто больше зайти не мог. Поэтому даже если предположить, что они напали абсолютно всем населением своего королевства, ваших сил с лихвой хватит, чтобы разбить их, нужно лишь время. Думаю, они задумали какую-то провокацию, и, им просто, нужны заложники из членов королевской семьи, поэтому я уверяю вас, что ни король, ни королева не пострадают, а вы в свою очередь их единственная оставшаяся цель. Вы нужны им, уж не знаю зачем, но нужны.

– Ты, правда, думаешь, что родители не пострадают?

– Я, уверен в этом, – хотя я до сих пор не могу понять, как солдаты Борна, вообще смогли пересечь границу.

– Ладно. Тогда нам надо выдвигаться, – сказала принцесса, решив видимо, что так я дал обещание, которое она хотела.

Быстро собрав вещи и попрощавшись с трактирщиком, мы оседали лошадей и отправились в путь.

***

Оскар Санторро проснулся, как всегда рано, принял ванную, привел волосы в порядок, тщательно почистил обувь и выбрал серый костюм, свободного кроя, гармонично смотревшийся на его фигуре. Одевшись и посмотрев на себя в зеркало, Оскар решил, что он готов идти, схватив сумку, в которой уже лежала вчерашняя гневная статья, он отправился в редакцию местной газеты. Оскар был знаком с шеф-редактором и надеялся, что тот его примет без очереди, как только услышит, что тот к нему пожаловал.

Через два часа он уже был в редакции. Перед дверью кабинета Тома Стоуна была небольшая очередь из пяти человек мечтающих продать свою историю. Слева от двери сидела девушка, которая записывали людей в очередь и по одному называла их фамилии, разрешая, тем самым, им пройти. Оскар не растерялся и уверенной переваливающей походкой подошел к столу девушки.

– Милочка, не могла бы ты предупредить Тома, о том, что пришел Оскар Санторро, у меня есть то, что ему нужно, – с легкой улыбкой – оскалом, произнес журналист.

Девушка задумалась и нервно поправила волосы.

– Я понимаю, что тут много людей и все ждут своей очереди, но у меня дело, которое не терпит отлагательств, – говоря это, он повернулся к очереди с понимающим видом. Шепчась и возмущаясь, люди не приняли такой наглости, но никто из очереди не решился возразить Санторро. Девушка лениво поднялась со стула.

– Сейчас я спрошу у мистера Стоуна, сможет ли он вас принять, – выдавила она из себя и скрылась за дубовой дверью.

Через полминуты она вышла, сказав:

– Мистер Санторро, проходите.

Улыбнувшись, Оскар уверенно зашагал в кабинет. Напротив двери, за столом, сидел Том Стоун, человек средних лет, хотя выглядел он гораздо старше, весь лоб был испещрен морщинами, а цвет лица был нездорового серого цвета – всему виной постоянная работа в закрытом помещении и его разгульный образ жизни. Как только Санторро зашел, Том перестал перебирать бумаги и поднял глаза на гостя.

– Привет-привет, Том. Как дела? – прогремел своим громким голосом Оскар.

– Работаем потихоньку. Ты же знаешь, город маленький, новостей почти нет. Публикуем все, что придумаем и все, что хоть немного похоже на правду. Местные журналисты не хотят работать, потому что знают, тут землю надо рыть, чтобы найти хоть небольшую сенсацию.

– Ооо, понимаю. У меня как раз для тебя есть нечто! Это просто бомба! Которая должна разорваться прямо сегодня. Слушай! – Оскар, присел на кресло, рядом со столом шеф-редактора и начал рассказывать вчерашнюю историю, произошедшую с ним в пабе.

Санторро говорил очень оживленно, он был полон возмущения и гнева, как будто заново переживал это. То и дело, слышались ругательства. Оскар настаивал на том, что Гарольд Блейк – моральный урод, что таких свиней, как он надо сажать в темницу. Когда этот гейзер эмоций, наконец, иссяк, он дал собеседнику выразить свое мнение:

– Я согласен с тобой, мой дорогой Оскар, это ужасное происшествие, которое всенепременно должно быть освещено. И я с радостью тебе в этом помогу, – Том был не глупым человеком, он про себя воздавал хвалу небесам, за то, что послали ему такую сенсацию – дела в газете шли не важно. Ее почти никто не читал, а тут такая статья.