Четвертый раунд

Но дело в конце концов вовсе не в том, мог или не мог продолжать Листон схватку, суть заключалась в другом: он с самого начала вел поединок на проигрыш. Так, видимо, кто-то решил заранее. А шансов у Клея, по мнению самих американских специалистов, было немного. Несмотря на все свое бесспорное искусство, ему вряд ли бы удалось избежать страшного по силе удара Листона. Когда поединок длится пятнадцать раундов, сделать это почти невозможно. А ведь первый же точный удар Листона, как правило, лишал боеспособности любого из его противников. Так что, если бы не история с якобы поврежденным плечом, то победа, как это нередко случалось на профессиональном ринге, осталась бы скорее всего не за техникой, а за феноменальной физической силой и выносливостью. Во всяком случае, Листон не раз одерживал верх именно таким способом; правила профессионального бокса тому, как уже говорилось, весьма способствуют.

Конечно, неверно было бы делать вывод, будто боксеры-профессионалы технически плохо подготовлены. Это, разумеется, совершенно не так. Многие среди них владеют искусством боя в самой высокой степени. Но когда слышишь безапелляционные заявления вроде того, что боксеры-любители никуда не годятся в сравнении с профессионалами, это нужно расценивать как другую крайность, которую, разумеется, также не стоит принимать всерьез. На мой взгляд, особой разницы между классом тех и других нет. Все дело в методах тренировки, в разнице целевых установок и самих правил. Подготовка боксеров-любителей гораздо гуманнее и нацелена на принципиально иной характер поединков. Лучшие из них при соответствующей переподготовке ни в чем не уступили бы на ринге профессионалам.

Конечно, я понимаю условность подобной ситуации. Но можно привести немало примеров, носящих уже не теоретический, а вполне практический характер.

Скажем, любитель Ласло Папп, перейдя в профессионалы, быстро добился бесспорных и весьма высоких успехов, став чемпионом Европы. Многие звезды профессионального бокса, такие, как Клей, Бенвенуто, Фрезер, Юханссон, Формэн — имен можно назвать множество, — начинали в качестве любителей и, переходя затем в класс профессионалов, мало чем отличались от тех своих соперников-любителей, встречи с которыми открыли им этот путь.

Мерились с ними силами и многие советские мастера бокса. С Клеем, например, дрался в Риме Геннадий Шатков; Вадим Емельянов встречался в Токио с Фрезером. Мне удалось выиграть в Гётеборге у Юханссона. Чепулис провел финальный поединок в Мехико с Формэном. Радоняк мужественно боролся за золотую медаль с Бенвенуто в Риме. А ведь все названные мной стали вскоре сильнейшими профессионалами мира.

Словом, дело не в том, кто лучше — профессионал или любитель, а лишь в том, кто к чему готовится и какие цели ставит перед собой. Не думаю, например, чтобы нынешний чемпион мира Формэн сумел бы легко выиграть в трехраундовом поединке по любительским правилам у лучших тяжеловесов-любителей. Так же как ни один из них, вероятно, не сумел бы одолеть того же Формэна в пятнадцатираундовом бою на профессиональном ринге. Разные условия дали бы разные результаты. И это естественно. Уровень мастерства в каждом отдельном случае определяется не принадлежностью к профессиональному или любительскому боксу, а природными способностями боксера и степенью его подготовки.

Вернувшись из Соединенных Штатов, я вновь целиком отдался прерванной на время поездки работе. Настала пора всерьез готовиться к предстоящему первенству Европы в Мадриде. Подготовка, разумеется, началась гораздо раньше, но поединки в Лас-Вегасе и Денвере помогли выявить просчеты, которые необходимо было как можно скорее устранить.

Основным претендентом на поездку в Мадрид являлся Юоцявичус; им и предстояло заняться в первую очередь. Несмотря на то, что все свои бои с американцами он выиграл, и выиграл довольно легко, работы впереди предстояло немало. Впрочем, его подгонять не приходилось: Юозас любил бокс самозабвенно и то, в чем его обделила природа — недостаток физической силы и сравнительно невысокая выносливость, — старался перекрыть за счет упорной шлифовки техники и тактического мастерства. Он с одинаковым рвением работал на всех снарядах, часами не отходя от груши или мешка.

Далеко не каждый мог похвастать подобной старательностью и столь серьезным отношением к делу. Некоторые, особенно тяжеловесы, не очень-то жаловали своим вниманием спортивные снаряды. Особую антипатию внушал почему-то мешок. Впрочем, работа с мешком отнимала много физической энергии и отличалась известной монотонностью. С грушей работать легче, но тоже довольно нудно. То ли дело — постучать на лапах! Тут охотники никогда не переводились.

Но лапы, на мой взгляд, в значительной мере самообман. Тренер невольно подыгрывает, помогает боксеру; лапы на его руках как бы живые, они активно участвуют в игре. Мешок — нет. Мешок мертв и инертен. Своими бесстрастными, подчиненными одним лишь физическим законам движениями он не скрадывает, не маскирует ошибок, а с завидным постоянством подчеркивает их.