Четвертый тост

Вот выстрелы, что характерно, ни с чем нельзя было спутать. А они порой раздавались где-то в отдалении – два раза это были одиночные пистолетные, один раз – недлинная автоматная очередь. Что в сумме означало самые обычные ночные будни. Пожалуй, сегодняшнюю ночь можно было с полным на то правом назвать тихой и спокойной.

Они ждали, каждый на своем месте. Двойками и тройками они сюда проникли еще в сумерках и заняли заранее расписанные позиции. В доме напротив целителя кто-то, похоже, мирно обитал – там совсем недавно горел посреди комнаты на втором этаже костерчик, тянуло съедобным варевом, среди тихих голосов слышался и женский, но очень быстро все стихло. Улеглись спать, надо полагать, справедливо не желая привлекать к себе ночью чье бы то ни было внимание.

В эфире ничего особенного не блуждало – так, редкая перекличка блокпостов с комендатурой, да однажды чужой голос каркнул две фразы, похоже, на арабском, но передача прекратилась раньше, чем удалось хоть что-то определить.

А в общем, нормальная была тишина, не тягостная. Пресловутое чутье, от которого и впрямь глупо отмахиваться, на сей раз не сулило вроде бы ничего скверного.

Пора было работать. Четверо встали и, передвигаясь совершенно бесшумно, выскользнули из выбранной в качестве укрытия квартиры. Лестницу они помнили наизусть, и сейчас, почти в полной темноте, спускались по ней без малейшего звука, шелеста, скрипа, словно цепочка призраков, отправившихся после полуночи побродить по грешной земле.

Выйдя из подъезда, несколько секунд прислушивались, потом разбились на две двойки и двинулись в разные стороны, огибая здание с двух сторон, пригибаясь так, чтобы их нельзя было увидеть из окон первого этажа. Проще говоря, на карачках – но все равно быстро и целеустремленно, куда там призракам…

Достигнув нужного окна, затянутого тряпкой, прижались к стене по обе его стороны, прислушались. В кухне – тишина. Плавно переместились к окну большой комнаты, где днем восседал целитель за своим обшарпанным столиком, заваленным амулетами и пакетиками с неведомыми зельями. Явственно послышались звуки шагов – спокойных, тихих. Человек пересек комнату, присел на скрипнувший стул, что-то отодвинул.

Судя по времени, на той стороне дома уже успели занять позиции и примериться к обстановке. Курловский коснулся предплечья Кости, и они обменялись привычными знаками, в последний раз распределив роли и очередность.

Костя достал из кармана фонарь, обмотанный толстым слоем резины и натуго перетянутый проволокой. Изготовились. Еще секунда – и действие началось резко

. Чуть подпрыгнув, Курловский вмиг оборвал пыльную тряпку, Костя включил фонарь и запустил его внутрь. Фонарь с глухим стуком обрушился посреди комнаты, яркий луч, хлестнув вправо-влево, замер, уткнувшись в стену, и света вполне хватило, чтобы безошибочно просчитать происходящее внутри, а значит, и рвануться внутрь через подоконник, уже прекрасно представляя, видя происходящее там.

Т о т, что сидел допрежь на стуле, среагировал с похвальной быстротой, инстинктивно, а значит, видывал виды – он моментально рухнул на пол, распластался в углу, прикрывая руками голову, – словом, сделал все, чтобы уберечься от разрыва гранаты, насколько удастся. Парой секунд позже он, успев все-таки что-то такое сообразить, уже вскочил, весь в пыли, как черт, потянулся за пазуху – но на нем уже сидел Костя, выкрутив правую конечность и прижимая рожей к полу, а Курловский, мигом погасив фонарь, замер в углу, направив на дверь ствол автомата. Уже работая, оба слышали, как в соседней комнате возникло шевеление, негромкая возня.

Приподняв пленного и прикрываясь им, как щитом, Костя навел на дверь дуло «Вектора».

– Эй, как там? – тихо окликнул из соседней комнаты знакомый голос.

– Хоп! – с превеликим облегчением ответил Курловский.

Судя по тишине, Сергей с Булгаком уже успели скрутить того, кто обитал в маленькой комнате.

Так и есть, конечно, – Сергей головой вперед втолкнул в комнату скрюченную в три погибели фигуру, предусмотрительно держа у ее виска пистолет и шепотом увещевая:

– Пискнешь, сука, – прикончу…

Заранее нарезанная на соответствующие куски веревка была разложена по карманам. Обоих пленных быстренько связали и хозяйственно положили под стену, в уголок, чтобы не мешали перемещениям. Повесили на место импровизированные занавески. Тогда только Костя достал рацию, нажал кнопку и кратко сообщил:

– Четыре. Четыре.

– Ноль. Ноль, – обрадованно откликнулась рация голосом майора Влада.

На этом радиопереговоры и свернули – а о чем, собственно, рассусоливать? Они доложили, что все в порядке, а командир ответил, что понял. Какие тут, к черту, долгие дискуссии?

Включив фонарик и держа его так, чтобы луч не поднимался выше подоконника, Курловский осветил пленников, чтобы определить, кто из них Исмаил. Запихнул более молодому в рот найденную здесь же, на полу, тряпку, присел на корточки рядом с «народным целителем» и шепнул ему на ухо:

– Говорить будем?