Четыре чики и собачка

– Оказывается, Кристина с семьей Иванчуков знакома уже больше года. Сначала она служила у них горничной, потом была уволена, но связи с семьей, а точней, с самим Глебом Игнатьевичем, не теряла.

– А почему ее уволили? Возможно, она пыталась его соблазнить, да жена узнала и заставила его выставить любовницу из дома?

– Так оно и было, хотя Кристина пытается представить дело таким образом, словно бы это она сама ушла, поняв, что со старичком ей скучно, да и по темпераменту они с ним не сходятся. Ему секс нужно редко и кратко, а ей долго и пылко. Но думаю, что дело было так, как вы и сказали. Кристина на все пойдет ради денег. И было бы что там ловить, уж неудачный секс ее бы не смутил.

– Значит, этот отец семейства у Кристины частый гость?

– Я бы так не сказал. Она у нас работает почти год, за все это время я его тут вижу четвертый раз. Где-то с месяц назад и начались его визиты.

– А до этого он весь год не показывался?

– Если они с Кристиной где-то и встречались, то свидания он ей назначал где-то в другом месте и с работы никогда не встречал, это точно.

Это было уже интересно. С чего бы вдруг старые чувства Глеба Игнатьевича к его бывшей любовнице вновь вспыхнули с новой силой именно в те дни, которые предшествовали убийству его зятя?

И тут новая мысль пришла Веронике в голову, и она спросила:

– А как долго Кристина встречалась с Антоном?

– Это я вам точно скажу! – обрадовался Николай. – Вчера был ровно месяц с того дня, как они вместе.

– Вы так это запомнили?

– Так знакомство произошло у нас в ресторане. Кристина должна была в тот вечер работать, но отказалась, сняла униформу и уселась за столик рядом с Антоном. Все делала, чтобы его соблазнить. И знаете, ей это удалось. Ей всегда это удается.

И Николай снова помрачнел, видимо, и сам попал под действие чар молодой женщины.

Как бы там ни было, делать тут Веронике было больше нечего. Она стала прощаться с Николаем, заверив того, что скоро все его связанные с Кристиной проблемы решатся сами собой.

Николай не особенно в это поверил, но все же поблагодарил за проявленное сочувствие.

Других дел у Вероники не было, она продолжила прогулку и в конце концов добрела до дома.

За ужином Вероника рассказала, как ее подставила Полина. Разумеется, бабушка с мамой тут же предложили поколотить негодницу, отравить ее или как-то иначе проучить. А отец заявил, что лично переговорит с обидчицей его дочери.

– Дорогие мои, я вам так благодарна, – расчувствовалась Вероника. – Но не надо. Если даже Полина откажется ехать в «Сириус» вместо меня, руководство найдет кого-нибудь другого мне на замену. Видно, нужно смириться с тем, что в «Сириус» я не поеду.

Но отец заявил, что он этого не допустит.

– Понадобится, я и самому министру напишу! Что это за дела такие, не пускать талантливую молодежь на конкурсы из-за такой ерунды.

– Подозрение в убийстве – это ты называешь ерундой?

– Пустяки! Все знают, что ты Антона не убивала!

– А вот Полина, когда я сегодня пообещала ее придушить, выглядела такой напуганной, словно бы верила, что я способна привести свои угрозы в исполнение. И остальные преподаватели, которые эту сцену наблюдали, думали точно так же.

Все трое предков дружно покачали головами.

– Тебе нужно научиться держать язык за зубами и контролировать, что и кому ты говоришь в гневе.

Легко им говорить! Если бы Вероника могла это сделать, то она бы с удовольствием это сделала. Но, увы, когда ее охватывал гнев, Вероника могла выпалить слова и угрозы, о которых впоследствии сама жалела. Так было в случае с Антоном, так было и с Полиной.

– Ох, бедная Полинка, напугала я ее!

Но то раскаяние, которое испытывала девушка, ложась спать, не шло ни в какое сравнение с тем чувством, которое охватило ее на следующее утро.

Первое, что увидела Вероника, входя в здание учебного центра, была Полина. Вернее, ее большая фотография, которую какие-то женщины устанавливали в центре фойе, как раз на том месте, где сооружали временные обелиски с цветами и некрологами в адрес почивших коллег.

Вероника ощутила, как гулко стукнуло у нее сердце, стукнуло и замерло. Она хотела крикнуть этим женщинам: что вы делаете, зачем? Полина еще жива!

Но тут взгляд Вероники уцепился за траурную черную ленточку, которая наискось перечеркивала нижний угол фотографии Полины. И ноги у Вероники подкосились.

– Как? – бормотала она, чувствуя, как закружилась у нее голова. – Не может быть!

Она обвела взглядом фойе и сквозь застилавший ее глаза туман увидела обращенные на нее взоры. Люди смотрели на нее со страхом и брезгливостью.

– Нет! – прошептала Вероника. – Я этого не делала! Это какая-то ошибка!

Но к ней уже приближался Данила. Полиция всегда на месте! Выглядел он невозмутимо, но кто его знает, что там скрывается за невозмутимостью оперативника.

– У меня к вам несколько вопросов.

– Это по поводу Полины? – пролепетала Вероника. – Она что… умерла? Ее убили?

Данила кивнул.

– Но я тут ни при чем!

– А вот ваши коллеги, едва узнав о новой трагедии, сразу же поспешили обвинить в ней вас. Специально позвонили и попросили приехать и изъять из их общества опасную сумасшедшую.