Четыре чики и собачка

– И вы тут! – громко воскликнула она и тут же похвасталась: – А меня только что пытались убить. Представляете?

Глеб Игнатьевич ее восторга по этому поводу не разделял. Он отвернулся. И всячески давал понять, что к задушевным разговорам и вообще какому-либо общению не склонен. Но Кристина не была бы сама собой, если бы обращала внимание на такую ерунду. Когда Кристине приходила в голову какая-то мысль, выбить ее оттуда было затруднительно, преграды Кристину не смущали, а лишь еще сильней раззадоривали.

– Говорят, это вы нас троих приказали убить, – продолжала она. – Мы и сообщника вашего видели. Того самого, который за рулем угнанной машины сидел, на которой меня хотели переехать.

Глеб Игнатьевич возмущенно воззрился на нее.

– Ты в этом меня обвиняешь?! – спросил он.

– Вас! А кого же! Вы Антона с Полинкой приказали убить, а на мне у вас осечка вышла!

– Это невероятная ложь!

– Морду лица вашего сообщника я запомнила прекрасно! – пугала Кристина своего бывшего хозяина. – Сейчас я его нарисую, и следователь живо его найдет!

– Глупая девчонка!

– И сообщник вас тут же выдаст! Кому охота одному на нарах париться!

– Если бы это была не ты, своими бы руками придушил!

– Ага! – торжествующе завопила Кристина. – Признаетесь! Признаетесь, что хотите меня убить!

– Хочу! Но не буду.

Кристина начала кричать, что это все враки, что она докажет, что он убийца. Глеб Игнатьевич в ответ советовал ей заткнуться.

Разговор у них пошел на таких повышенных тонах, что из соседних дверей стали выглядывать сотрудники. И когда казалось, что вот-вот Кристина с Глебом Игнатьевичем сойдутся в рукопашной, как раз в это время очень вовремя появился сам следователь, который и навел среди посетителей некоторое подобие порядка.

Глеба Игнатьевича, который все еще выкрикивал какие-то бранные слова в адрес Кристины, помощники Никиты Петровича увели в один кабинет. А торжествующая Кристина и притихшая Вероника оказались в другом. Данила подсел к Веронике, а за Кристину взялся другой работник, который подвел ее к столу, выдал лист бумаги и карандаши и предложил изобразить физиономию того человека, который, по ее предположению, собирался ее убить.

– Что значит собирался? Он бы меня убил! Вот они свидетели, не дадут соврать, видели, как на меня машина мчалась. Провидение меня спасло! Ч-У-Д-О!

И угольный карандаш в руках Кристины бойко запорхал, выводя очертания чьей-то физиономии. Получалось неплохо. А она была не без способностей, эта дикая девчонка, волей судьбы лишенная возможности получить нормальное образование.

Какое-то время Данила молча наблюдал за художницей, потом подсел поближе к Веронике и прошептал:

– Вне зависимости от того, кого нам изобразит Кристина, арест Глеба Игнатьевича – это дело решенное. Только т-с-с-с… Я тебе ничего не говорил.

Но Вероника уже услышала достаточно, чтобы любопытство в ней разгорелось со страшной силой.

– Да ты что? Правда? Такой важный человек… И убийца?

Кристина покосилась в их сторону. И молодым людям пришлось еще ближе наклониться друг к другу. Кажется, Данила не имел ничего против этого. Да и весь этот разговор завел исключительно с одной целью: оказаться поближе к Веронике.

– Мы же все видели Глеба Игнатьевича в коридоре. Он держался очень самоуверенно.

– Ну, от самоуверенности его Никита Петрович живо вылечит. Когда задержанному предъявят все имеющиеся у нас улики, хорохориться он мигом перестанет.

– Что ты! – поразилась Вероника. – И улики у вас уже есть?

– А то! Полно! Собирали буквально ворохами!

Данила даже приосанился, всем видом давая понять, что он лично имеет не последнее отношение к этому факту. Вероника жаждала узнать подробности. И Данила не стал ее мучить.

– В общем, слушай, – зашептал он, наклоняясь к Веронике совсем близко. – Дело было так…

Из рассказа Данилы стало ясно, что подозрения на счет Глеба Игнатьевича возникли у опытного следователя даже еще раньше, нежели у парочки сыщиков-любителей с собакой. Да и как иначе могло быть, если найденные на местах совершенных преступлений улики буквально кричали о виновности или по меньшей мере причастности чиновника к случившимся смертям.

– В доме у Полины был обнаружен органайзер Глеба Игнатьевича. Видно, память у него уже не та, что в молодости, приходится ему вести записи предстоящих дел.

– Я думала, что у него для напоминаний есть секретарша… Ну, и еще помощники.

– Этот органайзер был посвящен не рабочим моментам, а почти исключительно личной жизни мужчины. Куда пойти с женой, с кем встретиться из педагогического состава в школе у своей младшей дочери Стеши, кого отправить следить за старшей дочкой.

– Следить?

– Да, да, Глеб Игнатьевич не брезговал такого рода присмотром за своей Ульяной. Таким образом он был полностью в курсе ее встреч с Антоном. И по этому поводу существует несколько отметок, которые нас особенно заинтересовали.

– А давно он ведет этот органайзер?

– Думаю, что в январе каждого года Глеб Игнатьевич заводит новый органайзер. В этом первая дата соответствовала первому дню года.