Четыре года в Сирии

Он приходил частенько, обычно близко к концу рабочего дня. Видно, скучал он по заводу. Все тут же собирались в кучу и он начинал рассказывать. Сеанс длился не меньше двух часов. Некоторые с сожалением смотрели на часы и убегали домой, но я никогда не уходил, не дослушав до конца. Рассказчиком он был феноменальным. Правда, люди, хорошо его знавшие, говорили, что он и приврать может, но я почему-то ему верил. Дальше я буду пересказывать его истории, те, что запомнились, от его имени.

                              * * *

Собирались мы в срочном порядке. Ну, вы же знаете, у меня двое пацанов, старшему было 10, а младшему — годик. Прилетели в Дамаск, там меня встретил человек из посольства, отвез в гостиницу. Разместились как-то, есть хочется. Отправились все вместе в ресторан. Садимся. Подбегает официант. Дает меню. Пробует со мной говорить по-английски, по-французски, по-немецки. А русского не знает. И в меню я ни черта не понимаю. Ага, думаю, проще всего заказать яйца, наверняка у них есть. Беру салфетку, рисую яйцо. Официант заулыбался, кивнул и убежал. Через минуту прибегает и ставит на стол тарелку слив... Ну, в конце концов как-то мы смогли заказать еду. Жена какие-то немецкие слова вспомнила.

Назавтра была встреча в посольстве. Молодой третий секретарь разговаривал очень высокомерно. Ему уже рассказали, что у меня в ресторане были проблемы. Удивлялся, как это прислали человека, который языков не знает. Как я понял, его раздражал мой белорусский акцент. Надо сказать, что с дипломатами у меня отношения не сложились. А в Автоэкспорте мне обрадовались. Они располагались рядом с посольством, а жили в посольстве. Объяснили мне, что я буду работать не здесь, а в городе Алеппо. Там есть местная сирийская фирма-посредник, которая торгует советскими тракторами и сельхозмашинами. Хозяин окончил институт в Москве, говорит по-русски, он поможет.

Отвезли они нас в Алеппо. Познакомили с фирмачом. Хасан его звали. Он мне сильно помог. Отвели нам для жилья дом с хорошей мебелью рядом с офисом фирмы. А еще мне дали машину — ГАЗ-69. Рядом с домом там стоял МТЗ-52, образец. Подхожу к нему, а от него вонища! Оказывается, местные пацаны, а иногда и взрослые имели такую привычку — подойти к трактору и посцать на колеса. Я потом как увижу из окна это безобразие, выбегаю и начинаю ругаться.

Хасан был толковый бизнесмен, но инженер никакой. Фирма его была чисто торговая. У него была договоренность с большим гаражом поблизости, где и делались ремонтные работы. Там в гараже, между прочим, работало много пацанов, от девяти лет и старше. Я как-то пришел туда с сыном, показываю. А там сидит на корточках пацан его возраста и клапан к седлу притирает. Быстро так работает. Я говорю сыну, если будешь плохо учиться, отдам тебя сюда. Кстати об учебе. Мы в этом городе были единственными русскими. Моя жена — учительница младших классов, и она решила, что будет сама с сыном заниматься, не отдавать же его в арабскую школу. При посольстве была русская школа, мы договорились, они дали учебники. Каждый месяц мы ездили в Дамаск, там они устраивали сыну контрольные работы, а потом давали задания на следующий месяц. Малого мы оставляли с нянькой – до Дамаска часов пять езды. Хасан нашел мне няньку, девчонку лет пятнадцати. Но с ребенком она управлялась ловко, оказывается у нее есть пятеро младших братьев и сестер. А уборку в доме приходил делать ее старший брат. Получали они за это не много, но работой этой очень дорожили. Жена иногда делала им подарки.

Как-то устроившись, стал я разбираться со своей работой. Захотелось мне посмотреть те трактора, что уже проданы – их всего-то было штук десять, как их состояние, какие проблемы. И понял, что без языка никак не обойтись. Хасан из своей конторы мог максимум прийти в гараж, который с нами работал. А поехать куда-то к фермерам – ни-ни.