Четыре лучшие истории о любви. Сборник

Толик вернулся через неделю. Злой и дерганный. На все расспросы – только огрызался. Зачем-то наведался в деканат. Григорьева попыталась выяснить причину, но в итоге только с час рыдала в туалете под присмотром Ольховской. Однако судя по тому, что парень лихорадочно закрывал хвосты, забирать документы он не собирался.

Оксана же как раз в это время свалилась с ангиной – и узнавала все происходящее с понятным отставанием. Температура дарила отсрочку для разговора, но не только – она еще снимала лишнюю эмоциональную составляющую, девушке казалось, что ее нервы обложили мягкими подушками и включили тихую колыбельную. Ничего не тренькало в сознании, что говорить, если вдруг позвонит Толик – уж, скажет что-нибудь, найдет пару нужных слов, или не пару. Теперь, наверное, имеет смысл сосредоточиться на учебе. А не на чувствах.

Как быть с их компанией, которая, кажется, к экватору начала раскалываться на отдельные личности – тоже не волновало. Подумаешь. Однажды в школе уже казалось, как это она без своих одноклассников. Ничего, живет. Периодически встречается, списывается, созванивается. Но очень периодически.

Так и тут. Много ли людей общается после учебы с теми, с кем где-то учился? В основном всех засасывает совсем другая жизнь. Да, прикольно встретится, послушать, кто где и кем стал. По родителям Оксана знала – это бывает душевно, но не слишком часто. И далеко не все приходят, кто-то просто растворяется в бытие, или быте, как посмотреть.

Конечно, бывают и исключения. Хорошие. Когда человек твой. И ты знаешь, что годы и расстояния – вам не помеха.

И Полину Оксана точно теперь считает той самой подругой. Которая знает тебя, и которую знаешь ты. И даже стало как-то морально легче, без этих тусовок с Ольховской. Тем более, та как-то изменилась. Вечно высказывает какие-то претензии, докапывается. Хотя, казалось бы, чего им делить? А вот Григорьева, напротив, подобрела. Но… Она точно – не подруга.

Так что Оксана невольно наслаждалась короткой передышкой.

Мама оставляла вкусности, убегая на работу; папа закачал на ноут какие-то комедии – не жизнь, малина. Было понятно, что вечно так продолжаться не будет, что однажды все вернется в свою колею – но это не пугало. Пока Оксана исправно пила таблетки, полоскала горло, отправляла работы по интернету, чтобы потом не мучится с долгами, и отдыхала ото всего.

Толик объявился неожиданно. Девушка открыла дверь на звонок, не спрашивая, уверенная, что принесли какие-нибудь квитанции, или еще что-нибудь, а за порогом оказался Майоров с огромным букетом и каким-то многоярусным тортом.

– Привет, – сказал, неуверенно поглядывая на Оксану. – Зайти можно?

Он осунулся. Но ссадин уже не было видно. На волосах серебрились первые снежинки. Надо же, кажется, уже и до зимы не далеко.

– Конечно, – девушка сама не ожидала, как легко это прозвучит. – Вот тапки, пошли сразу на кухню, чайник поставлю.

Толик кивнул. Послушно принялся переобуваться. А Оксана забрала букет, воткнула его в мамину вазу, налив воды. Чайник поставила, как был, не полный, только воткнула свисток, чтобы не выкипел. Размышляя, с какого боку подступить к торту, не заметила, что парень уже пришел в кухню.

– Оксан! – он заставил ее вздрогнуть. – Прости меня.

– За то, что планируешь сделать меня толстушкой? – пошутила девушка.

– Нет.

Толик, похоже, не знал, как подступиться к разговору, как Оксана к его торту. Тогда она сунула парню нож и лакомство, а сама загнала шар в лузу:

– Толя, мы немного погорячились, решив встречаться. Быть просто друзьями у нас получалось лучше.

– Да, – он кивнул, – лучше.

Парень вонзил нож в бисквитное творение, и безжалостно кромсая его на куски, выложил Оксане все про свои иррациональные чувства к Габриэль, про то, что всегда ставил логику выше чувств, но оказался не прав, что обвиняя Оксану – на самом деле поступал не по-мужски, а просто малодушно прятался за обиду, что…

– Толик, стоп! – Оксана отобрала и нож, и торт, и все несказанные слова. – Давай просто считать, что это у нас был пробник отношений. И он нам не подошел. Возможно, мы просто не созрели. Или представляли себе все как-то иначе. Проще всего – вернуться на предыдущий этап и остаться на нем.

Парень открыл рот, словно намереваясь что-то сказать, но… Промолчал. А девушка лизнула пальцы:

– Вкусный торт… Был, – и с сожалением посмотрела на то, во что тот превратился.

– Почему у нас ничего не получилось? – тихо поинтересовался Толик.

Но вопрос был риторическим, задавая его, парень не ждал ответа, Оксана каким-то внутренним чутьем это поняла и промолчала, даже мысленно. Эффект тишины. Громкий и всеобъемлющий. Когда ты понимаешь происходящее не на вербальном уровне, а на внутреннем, идущем откуда-то из нутра, из веков, еще не замутненных словами.