Четыре после полуночи

Он вытащил их один за другим, пересчитал. Двенадцать вместо тринадцати. Порылся в ящике, пересчитал вновь. Все равно двенадцать.

– Одного нет?

Кевин, сидевший на корточках, вскрикнул и вскочил.

– Извини. – Мистер Дэлевен застыл на пороге. – Не хотел тебя пугать.

– Все нормально. Я просто… нервничаю. Глупо.

– Отнюдь. – Мистер Дэлевен перехватил взгляд сына. – Когда я впервые увидел эту пленку, то перепугался насмерть. Я уже думал, что мне придется открывать рот и кулаком заталкивать желудок обратно.

Кевин с благодарностью смотрел на отца.

– Его там нет, не так ли? – спросил мистер Дэлевен. – Галстука с дятлом?

– Нет.

– Ты держал «Солнце» в этом ящике?

Кевин медленно кивнул.

– Поп… мистер Меррилл… сказал, что камере надо давать отдыхать. И снимки делать по составленному им графику. – Какая-то мысль мелькнула, но тут же исчезла. – Так что я держал ее здесь.

– Сынок…

– Да?

Они встретились взглядом, Кевин неожиданно улыбнулся. Словно луч солнца прорвался сквозь облака.

– Чего улыбаешься? – спросил мистер Дэлевен.

– Вспомнилось, что я при этом чувствовал, – ответил Кевин. – Я так сильно размахнулся кувалдой…

Заулыбался и мистер Дэлевен.

– Я даже испугался, что ты заедешь ею себе по…

– …а потом БА-БАХ!..

– …и осколки во все стороны.

– БА-БАХ, и ее нет! – закончил Кевин.

Они рассмеялись, и Кевин удивился своим ощущениям: он чуть ли не радовался тому, что все это произошло с ним. Чувство безмерного облегчения – что могло быть приятнее!

– Ее нет, – повторил Кевин. – Не так ли?

– Она уничтожена, как Хиросима в тот день, когда на нее сбросили атомную бомбу, – ответил мистер Дэлевен. И тут же добавил: – Разлетелась на мелкие осколки, вот что я хочу сказать.

Кевин посмотрел на отца и расхохотался. Мистер Дэлевен присоединился к сыну. Они заказали пиццу. Когда Мэри и Мег Дэлевен приехали в двадцать минут восьмого, отец и сын все еще смеялись.

– Вижу, вы тут неплохо спелись, – не без удивления отметила миссис Дэлевен: что-то в смехе мужа и сына ей не понравилось: примерно так же смеялись люди, чудом избежавшие автоаварии. – Не хотите пригласить в свою компанию дам?

– Холостяки тоже могут хорошо проводить время, – ответил мистер Дэлевен.

– Очень даже хорошо, – поддакнул Кевин.

– Вот что мы хотели сказать, – подвел итог его отец.

Они переглянулись и снова зашлись смехом. Мег, в полном недоумении, посмотрела на мать.

– Мама, почему они так странно ведут себя?

– Потому что у них обоих есть пенисы, дорогая, – ответила миссис Дэлевен. – Повесь в шкаф свое пальто.

Поп Меррилл проводил Дэлевенов и запер за ними дверь. Выключил все лампы, кроме той, что висела над верстаком, открыл ключом тумбу-сейф и, достав «Солнце‐660», пристально всмотрелся в него. Полароидная камера пугала и Джона Дэлевена, и Кевина Дэлевена – в этом у Попа сомнений не было. Камера пугала и его. Попа Меррилла. Но положить на колоду и расшибить в лепешку? Это чистое безумие.

Есть же способ заработать на этой камере.

Наверняка есть.

Поп вернул камеру на место. Пусть полежит, а утром он придумает, что делать с этой странной штукой. Собственно, у Попа уже была чертовски хорошая идея.

Он выпрямился, выключил свет и в темноте без труда нашел путь к лестнице. Но, поднявшись на несколько ступеней, вдруг остановился.

Его охватило желание, необычайно сильное желание вернуться и снова посмотреть на камеру.

Ради чего? Кассет у него не было… да и не хотелось ею фотографировать. Если у кого-то возникнет желание сделать несколько снимков, чтобы понаблюдать за телодвижениями пса, то, пожалуйста, камера продается. Только плати. Он же, Поп Меррилл, скорее согласится войти в клетку со львами. Даже без кнута.

Однако…

– Пусть лежит, – вырвалось у старика, и звук собственного голоса заставил его вздрогнуть.

Поп больше ни разу не остановился, поднимаясь к себе в квартиру.

Глава 7

Под утро Кевину Дэлевену приснился кошмар. Такой жуткий, что, проснувшись, он мог вспомнить лишь отдельные его части, словно отрывки мелодии, вырывающиеся из поврежденного динамика.

Он вошел в ничем не примечательный маленький городок. С рюкзаком на спине. Назывался городок Оутли, и почему-то Кевин думал, что находится он в Вермонте или северной части штата Нью-Йорк. «Вы знаете кого-нибудь в Оутли?» – спросил он старика, который толкал перед собой тележку с каким-то хламом. Кевин сразу понял, что этот старик – бродяга. «Убирайся! – завопил старик. – Убирайся! Вор! Мерзкий вор! Мерзкий вор!»

Кевин перебежал на другую сторону улицы, испуганный скорее воплями старика, а не тем, что кто-то может принять его за вора. А бродяга кричал ему вслед: «Это не Оутли! Это Хильдасвилл! Убирайся из города, мерзкий вор!»

И тут до Кевина дошло, что это не Оутли, не Хильдасвилл или какой-то другой город с нормальным названием. Но разве может совершенно ненормальный город иметь нормальное название?