Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Естественно, что такие мысли пугают. Попытки осмыслить «чудовищное равнодушие Вселенной», пишет Ричард Холлоуэй, бывший епископ Эдинбургский, могут вызвать «растерянность, как если бы вы заблудились в густом лесу, или ужаса, как если бы упали за борт в море и никто об этом не знает»{149}. Но есть другая точка зрения, с которой это выглядит весьма утешительно. Такое осмысление можно назвать терапией космической незначительности. Разве не служит утешением напоминание, что (если, конечно, вы готовы немного уменьшить масштаб) вещи, которые вас так угнетают и подавляют, практически неотличимы от абсолютного ничто? Тревоги, которыми забита обычная жизнь, – проблемы в отношениях, соперничество на служебной лестнице, беспокойство из-за денег, – немедленно начинают казаться мелочами. Собственно, то же самое происходит и с пандемией, и с президентскими сроками: несмотря ни на что, мироздание продолжает двигаться вперед, спокойное и невозмутимое. Или, цитируя название книги, на которую мне однажды довелось написать рецензию, «Вселенной на вас глубоко начхать»

{150}. Вспомнив, как мало вы значите по меркам мироздания, вы почувствуете, будто сбросили с себя тяжелое бремя, хотя обычно мы даже не догадываемся, что его несем.

Это чувство стоит рассмотреть внимательнее: оно намекает на то, что большинство из нас и вправду

сильно преувеличивает собственную роль в устройстве Вселенной. Если бы мы так не думали, напоминание, что на самом деле это не так, не приносило бы никакого облегчения. И речь идет не только о тех, кто страдает манией величия или патологическим нарциссизмом: такое преувеличение свойственно всем, оно заложено в человеке. Это понятная склонность судить обо всем с собственной позиции, так что несколько тысяч недель, в течение которых существуете вы, неизбежно начинают казаться центром истории, к которому все предшествующее время было только прелюдией. Такие эгоцентричные суждения психологи называют эгоцентрической предвзятостью. И с точки зрения эволюции в них есть глубокий смысл. Если бы ваше ощущение собственной незначимости на временнóй шкале Вселенной было более реалистичным, вы бы, скорее всего, были менее мотивированы, чтобы бороться за выживание и продолжение жизни своих генов.

Более того, можно было бы предположить, что это ошибочное ощущение собственной исторической важности делает нашу жизнь более осмысленной, наполняя нас чувством, пусть и безосновательным, что каждое наше действие преисполнено вселенской значимости. На самом деле, переоценивая важность собственного существования, мы не можем реалистично определить, что значит использовать свое конечное время правильно. Преувеличение своей роли во Вселенной чрезмерно завышает планку: заставляет думать, будто ваша жизнь, чтобы оказаться ненапрасной, должна состоять из великих свершений и оказать долгосрочное влияние на будущие поколения. Или по крайней мере, по выражению философа Иддо Ландау, она должна «выходить за пределы обыденного и приземленного»{151}. Совершенно очевидно, что она не может быть просто обыкновенной. В конце концов, если ваша жизнь действительно так важна для мирового порядка вещей, как можно не чувствовать себя обязанным

сделать в ней что-то выдающееся?

Таким может быть мировоззрение магната из Кремниевой долины, желающего оставить свой след во Вселенной, или политика, зацикленного на том, чтобы изменить мир, или писательницы, которая втайне считает, что ее книги ничего не будут стоить, если не достигнут таких же высот и признания, как романы Льва Толстого. Но это же мировоззрение втайне присуще и людям, которые мрачно заключают, что их жизнь по большому счету бессмысленна и им лучше перестать надеяться, что когда-нибудь будет иначе. На самом деле они приняли такой стандарт значимости, которого практически никто не может достичь. «Мы не осуждаем стул за то, что с его помощью нельзя вскипятить воду для чая», – отмечает Ландау. Стул просто не предназначен для того, чтобы кипятить воду, поэтому нет никакой беды в том, что он этого не может. И точно так же, добавляет он, «невозможно, чтобы каждый требовал от себя сравняться с Микеланджело, Моцартом или Эйнштейном… История человечества знает всего несколько десятков таких людей». Иными словами, вы почти наверняка не оставите следа во Вселенной. Собственно, если судить по самым строгим критериям, даже Стив Джобс, сделавший популярной эту фразу, следа во Вселенной не оставил. Возможно, iPhone будут помнить дольше, чем все, чего вы или я когда-либо достигнем. Но во вселенских масштабах он будет забыт так же быстро, как и все остальное.