Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Условия моей жизни, особенно по отношению к научным занятиям, стали складываться тяжелее, чем в прежние годы, когда была только что разрешена наша переписка, и для систематической разработки открытых вопросов науки стало еще более затруднений. Не знаю даже, какие книги появляются на свет Божий по интересующим меня физико-математическим наукам[74]

. Однако, несмотря на все, я уже успел окончить свою вторую научную работу, носящую очень длинное название: «Основы качественного физико-математического анализа и новые физические факторы, присутствие которых он обнаруживает в силе тяготения, действиях электрической энергии и других явлениях природы»[75]

. Вышло немногим более пятисот страниц, и я переплетал ее как раз в день получения ваших писем. Впрочем, я уже писал вам о ней, так же как и о рукописи «Периодические системы», посланной с разрешения министра на рассмотрение Ник. Ник. Бекетову, как президенту Русского физико-химического общества. Теперь жду только удобного случая, чтобы попросить о передаче и этой моей работы на рассмотрение специалистов, но не знаю, скоро ли это удастся, да и удастся ли вообще. Новая рукопись представляет то преимущество перед первой, что она не приводит ни к каким чересчур неожиданным выводам, за исключением изменчивости силы тяготения, в зависимости от физических условий, хотя и представляет совершенно новый метод обработки физических вопросов чисто математическим путем. Поэтому для человека, который привык держаться старых мнений, она не будет казаться слишком смелой в своих заключениях, и ему будет легче согласиться с ней, тем более что каждый новый параграф выводится из предыдущего строго математическим путем. Но и здесь главная беда в том, что я живу в темноте. Просидев более двадцати одного года отрезанным от внешнего мира, я совсем позабыл о безостановочном течении времени и о том, что все те редкие на нашей родине светила науки, которые в мое время были полны сил и энергии, теперь должны быть совсем дряхлыми стариками, если еще живы, а более молодых я знаю только по некоторым их работам и потому нахожусь в постоянном затруднении, кому же лучше послать свою рукопись, если получу разрешение? Притом же и выбирать я стараюсь исключительно между такими, всем известными, учеными, посылка которым не могла бы возбудить никаких подозрений со стороны начальства.

Как теперь ваше зрение, дорогая мама? Верочка мне пишет, что вы сильно беспокоились весной из-за того, что мое письмо немного опоздало, сравнительно с предыдущими. Я лично всегда писал и буду писать вам в первые же дни по получении ваших писем и, каково бы ни было мое здоровье или другие обстоятельства моей жизни, буду сдавать их в продолжение первой же недели или в крайнем случае десяти дней после получения ваших. Но ваши письма доходят до меня не всегда в одно и то же время, а дальнейшая судьба моих зависит не от меня…

Удивляюсь, что в наших корпусах и гимназиях довольствуются до сих пор преподаванием исключительно французского и немецкого языков, тогда как английский, давно перегнавший их во всех отношениях, отсутствует в обязательной программе, а между тем без него скоро нельзя будет повернуться на земном шаре. Уже в настоящее время он является самым распространенным среди всех остальных, как по занимаемой территории, так и по количеству людей, говорящих на нем от рождения (более 120 миллионов), не говоря уже о культурности этого населения. А в будущем ему предстоит еще большая роль. На всех остальных языках, взятых вместе, не издается в год столько книг и журналов — научных, художественных, политических и литературных, — как на нем одном, а по качеству они лучше. В Западной Европе, не говоря уже о крайнем Востоке и других внеевропейских странах, он преподается во всех средних учебных заведениях, и среди образованных не-англичан на нем так много читают, что в Лейпциге и Париже существуют особые фирмы (Таухница и Гашетта), специально издающие английские книги для иностранцев, без права их ввоза в британские владения. Если в корпусе у Вали английский язык преподается не обязательно, то советую ему подучить его хоть немного, а то потом придется жалеть.

Твои впечатления, Ниночка, при посещении Борка служат как раз повторением моих собственных. И мне в детстве все его здания и расстояния казались необыкновенно громадными, а потом, когда приходилось год за годом приезжать туда на каникулы, мне всегда казалось, что они уменьшаются, по мере того как вырастал я сам. Да это так и должно быть. Ведь всякие размеры мы, в сущности, относим к собственному росту, и то, что нам кажется маленьким, для крысы или мыши должно быть чрезвычайно велико.