Четырнадцатая золотая рыбка

Есть в этом мальчике что-то знакомое. У него темные, слегка вихрастые волосы с выкрашенными в пепельный цвет кончиками. Может быть, он один из маминых актеров?

— Ты кто? — спрашиваю я.

Мальчик пропускает это мимо ушей:

— Если хочешь поступить в престижную аспирантуру, нужно хорошо учиться.

— В аспирантуру? Ей одиннадцать! — восклицает мама.

— Чем раньше она начнет готовиться, тем лучше. Кстати, — мальчик многозначительным взглядом окидывает мамин наряд, — ты в этом ходишь на работу?

Мама любит копаться в костюмерной школьного театра. Сегодня утром она вышла из дома в длинной черной атласной юбке, жилете-болеро того же цвета и белой свободной блузке с рюшами.

— Может, тебе стоит купить хороший брючный костюм? — предлагает мальчик.

— Вижу, ты так и застрял в каменном веке, — парирует мама.

Затем мальчик поворачивается ко мне и разглядывает мою пижаму: майка-безрукавка и короткие шорты.

— Почему твоя пижама такая короткая? Куда делись длинные ночные рубашки? У тебя что, одни парни на уме, как раньше у твоей матери?

— Все девочки ее возраста носят такие пижамы, — отвечает за меня мама. — И у меня на уме были не только парни!

— Почему же ты тогда сбежала из дому?

— Я была влюблена, — цедит сквозь зубы мама.

— Влюбленности надолго не хватает. В отличие от докторской степени! Еще не поздно вернуться к учебе. Ты могла бы получить настоящий диплом.

Есть в этом диалоге что-то ужасно знакомое. Будто смотришь фильм, который уже видел. Я внимательно рассматриваю мальчика — его волосы с пепельными кончиками, то, как уверенно он стоит в нашем коридоре, как сжимается и разжимается его правая рука, словно привыкшая держать что-то. Но тут мой взгляд останавливается на массивном золотом кольце, свободно болтающемся на его среднем пальце. Оно старое и затертое, с красным камнем в середине — такие носят выпускники университета.

— Знакомое кольцо, — говорю я и вдруг вспоминаю, на чьей руке я его видела.

Я смотрю на мальчика, и у меня вырывается:

— Дедушка?

Волшебник

— А ты кого ждала? — спрашивает он. — Зубную фею?

Дедушка выглядит как тринадцатилетний мальчик, но, если присмотреться, в нем можно увидеть и знакомые черты. Водянистые голубые глаза. Чуть насмешливый изгиб рта. Смыкающиеся над переносицей брови.

— Это что, волшебство какое-то? — тихо ахаю я.

Презрительно скривив губы, дедушка смотрит на маму:

— Моя внучка — и верит в волшебство? Ну и воспитание! Вот что бывает, если учиться на театральном!

Слово «театральный» он произносит как ругательство.

— Проехали, пап! — Мама отмахивается от него, как скучающий подросток.

Дедушка объясняет мне:

— Все просто — это наука.

Я не вижу в этом ничего простого и только качаю головой.

Дедушка досадливо вздыхает:

— Ведь это должно быть очевидно! Я придумал, как обратить процесс старения вспять посредством клеточной регенерации.

Я хлопаю глазами.

— Для непосвященных: я изобрел лекарство от старости. — Голос дедушки дрожит от волнения. — По сути, я обнаружил источник вечной молодости!

Я не знаю, во что верить. С одной стороны, разговаривает он точно как дедушка. Мне даже хочется проверить, нет ли в его карманах пакетиков с соевым соусом. С другой стороны, я не уверена, стоит ли верить хоть чему-нибудь из того, что я услышала. В глубине души я подозреваю, что это просто какой-то чудак, который стащил дедушкино кольцо и водит маму за нос. Она не может устоять перед детьми с жалостливыми историями.

Я поворачиваюсь к ней:

— Ты уверена, что это дедушка?

— Он-он, не сомневайся, — отвечает мама, закатив глаза.

— Ну конечно, это я! — возмущенно восклицает дедушка.

Он выхватывает из кармана старый кожаный бумажник и показывает мне свои водительские права. На фотографии — недовольное лицо дедушки с точно таким же взглядом, как и у стоящего передо мной мальчика.

— Вот это круто! — восхищенно шепчу я.

— Круто? Да это грандиозно! Мне дадут Нобелевку! — Дедушкин голос звенит все громче. — Все узнают, кто такой Мелвин Херберт Сагарски!

Мама зевает. Ее это явно не волнует. А может, она просто устала. Уже довольно поздно.

— Я иду спать. Почему бы тебе не пообщаться с твоей

внучкой? — Она многозначительно смотрит на дедушку. — И не клади ничего странного в холодильник!

Мама рассказывала, что, когда она была маленькой, дедушка хранил в холодильнике принадлежности для своих экспериментов. На полке по соседству с творогом и маслом стояли чашки Петри.

И вот мы одни на кухне. У дедушки громко урчит в животе. Он спрашивает:

— В этом доме найдется что-нибудь поесть? Я умираю с голоду!

— У нас есть пицца.

Дедушка уплетает остатки пиццы прямо у кухонной стойки.

— Так выживают лаборанты, когда приходит ся ночевать в лаборатории, — говорит он.

Затем он подходит к холодильнику, берет молоко и наливает себе большой стакан. Выпивает и наливает еще один.

Машет мне у меня перед носом пустым молочным пакетом и отрыгивает:

— Не забывай о кальции! Все эти разговоры о снижении плотности костей — чистая правда. За последние десять лет я стал на пять сантиметров короче.

— Ты усох?

— Это одно из проклятий старости.

— Зато ты вернул себе волосы.