ЧЯП

Грошев остановился в самом конце, возле лысого деда, торговавшего мелкими серебряными монетками и значками. Значков было много, они размещались на вымпелах, блестели и выглядели дешево.

Грошев остановился возле деда, тот кивнул, достал из сумки сверток из плотной мебельной бумаги. Грошев взял сверток, взвесил на ладони, кивнул, вручил деду деньги, развернулся и двинулся прочь, и все.

На воздухе Грошев убрал сверток в рюкзак, подмигнул и сказал, что теперь осталось заскочить еще в одно место, там недолго, потом можно на пиццу, он знает один славный погребок, пицца там из настоящих итальянских печей, построенных из пепла Везувия.

– Почему неудачников? – спросил Синцов. – Ты сказал неудачников.

– Ну да, само собой. Они могут сколько угодно надувать щеки и расчесывать усы, но они все неудачники. Сам посуди – разве состоявшийся человек будет в пятьдесят лет торчать на базаре и торговать столетними гвоздями и двухсотлетней ходячкой? Нет, конечно. Неудачники. Многие это понимают, поэтому бухают. Бухают, как кони в джунглях. Ладно, поехали.

Медведя у входа уже не было, Синцов подумал, что он отправился играть на балалайке и петь песни кабацкого содержания, балалайка, во всяком случае, слышалась.

В этот раз на троллейбусе пришлось ехать гораздо дальше. Троллейбус постепенно пустел, когда маршрут выбрался на окраину, в машине вообще никого не осталось. Кондукторша заварила лапшу и теперь ела с удовольствием, Синцов позавидовал, а Грошев сказал, что это не проблема. После чего достал из рюкзака термос и две банки лапши.

– Флешмоб, – предложил он.

И направился к кондукторше. Синцов за ним. Они устроились напротив кондукторши, Грошев с серьезным видом заварил лапшу, вручил банку Синцову. Синцов стал есть. Грошев тоже. В трамвае запахло глютаматом.

Кондукторша поглядела на пассажиров без впечатления и продолжила обед. Синцов подумал, что таким жалким флешмобом женщину не пробить. На конечной остановке женщина-кондуктор вздохнула, покачала головой и угостила Грошева и Синцова шоколадными конфетами. Грошев шепнул, что отказываться неудобно. Конфета оказалась вкусной. Троллейбус Синцов покинул в смешанных чувствах.

Пункт назначения находился в квартале от конечной, на берегу реки, на пригорке. Трехэтажный дом, выцветший, а когда-то желтый, послевоенной архитектуры, как отметил Синцов, в их городе тоже стояли такие. С верандами, с колоннами, слуховые оконца тевтонской овальной формы.

– Нам туда, – Грошев указал на второй подъезд. – Будем надеяться, луна не в полной фазе.

– Звучит, как песня, – сказал Синцов.

– У всех свои палки в голове, – не успокоил Грошев.

– В каком смысле? Луна, потом палки в голове…

– Только ты особо не дергайся, этот тип… – Грошев помялся, – довольно экстравагантный.

– Псих? – спросил Синцов.

– Умеренно, может, чуть больше. Профдеформации. У него есть кое-что… То есть было, сейчас перегорел, продает коллекцию, грех не взять.

– Перегорел?

– Ага. Спекся, такое сплошь и рядом. Один из самых крупных коллекционеров был по жетонам, почти все собрал, кроме одного…

– А у тебя он есть? – спросил Синцов. – Этот жетон?

– Откуда? Нет, конечно. Я к двадцатке спецов по жетонам подбираюсь, а он в тройку входил. Книгу даже писать начинал, не закончил, конечно.

– И что за жетон? На внеочередное посещение крематория?

– Не, на крематорий у него есть, – отмахнулся Грошев. – У меня, кстати, тоже…

Грошев достал телефон, стал искать в книжке номер.

– Его Лавром зовут. Или Чучелом. Чучелом на форумах, конечно, не в жизни.

– Чучелом?

– Ага. Увидишь… Только внимания особо не обращай на него, а то ему начинает казаться, что ты над ним смеешься. Он в последнее время очень мнительный…

– Постараюсь, – пообещал Синцов. – А на чем он погорел?

– Перегорел, – уточнил Грошев. – Это случается с коллекционерами, очень часто, кстати. Но обычно после того, как коллекция собрана, идти дальше некуда вроде. Некоторые начинают собирать вторую, потом третью, а некоторые остывают к собирательству. Это нормально. Но есть ситуации хуже…

– То есть?

– Теряют смысл не только к коллекционированию, но и к жизни. В этом опасность – коллекционирование не должно перекрывать все остальное, иначе полное разочарование. В этом деле главное – вовремя одуматься, – улыбнулся Грошев. – Чучел одумался, конечно… но уже немного поздно. Увидишь.

Грошев набрал номер.

– Да, мы здесь. Заходим.

В подъезде было темно, день, а темно, Грошев включил фонарик на брелоке. Поднялись на второй этаж, квартира направо, дверь открыта, и снова направо.

Комната напоминала комнату Грошева, только…