Чихнёшь в воскресенье...

—  Я вам просто рассказываю, как вы сами хотели. И рассказываю по-своему. Я вернулся в дом. К тому време­ни Филиппина пришла в себя и, как всегда, когда она в сознании, стала логичной и последовательной. Она при­зналась, что вы обе согласились отпустить Джима. Рассказала, что вы с ней долго разговаривали и вспомни­ли о тайном убежище Марджи в сарае...

—  Верно.

—  Правда? Хорошо. Она сказала, что ей захотелось взглянуть на вещи Марджи, хоть было уже поздно, но вы возражали, потому что испугались...

—  Я... должна признать, что действительно...

—  И не без причины, должен добавить. Я тогда страш­но на неё разозлился и всячески ругал за подобную эскападу... за такое безумие. И тут она выложила историю о том, что у Марджи был комплекс вины, и она приняла яд, а Филиппина хотела защитить её доброе имя... а также, я думаю, свой бизнес... хотела посмотреть вещи Марджи, прежде чем это сделает полиция...

—  Но ведь это правда? Я хочу сказать, разве Марджи не покончила с собой?

—  Вы совершенно спятили, Фредерика, хоть немного крупиц здравого смысла у вас осталось? Если виновна Марджи, кто тогда ударил вас по голове — после смерти   Марджи?

—  Я об этом ещё не думала, — слабо сопротивлялась Фредерика.

—  Дальше Филиппина рассказала, как две умницы вышли с вашим фонариком...

—  С её фонариком.

—  Какая разница? Именно им вас обеих ударили по голове, — казалось, терпение Питера кончилось. — Она рассказала, что услышала шаги позади, в панике вырони­ла фонарик, получила по голове и больше ничего не помнит. Сказала, что вы шли перед ней и только что предупредили о старом колодце... тут у меня появиласьновая идея, и я побежал... и вскоре нашёл колодец, тщательно прикрытый досками. Доски я сорвал, и, ко­нечно, там лежала наша Фредерика, съёжившись, на дне, которое, слава богу, было завалено срезанными ветками. Крис, должно быть, много лет сбрасывал их туда. И упали вы на сухое место...

—  Не очень.

—  Достаточно, чтобы не утонуть. Я крикнул — вы ответили. Признаюсь, приятно было услышать. Ну, а вытащить вас оттуда и доставить сюда было просто. К этому времени, вы, конечно, снова потеряли сознание. Джим помогал мне. Филиппина лежала на диване, а пока мы вас извлекали и отправляли в больницу, она смогла сама уехать на Ферму. К нам присоединился Тэйн. А теперь, мальчики и девочки, всё на сегодня. Завтра в то же самое время продолжение.

—  О, Питер,   заткнитесь!

—  Уже. Ваша очередь.

—  Филиппина всё рассказала точно. Могу признать, что действовала не очень-то умно, но мне не хотелось казаться менее храброй, чем Филиппина. Особенно после её рассказа о Марджи и о том, что бояться больше нечего.

—  Что она вам точно сказала?

—  Наверное, то же, что и вам, — ответила Фредерика. Полковник попросил вспомнить подробности, она вспом­нила и повторила слово за словом весь разговор с Филиппиной.

—  Да. Мне она сказала почти то же самое.

—  Это имеет смысл.

—  Имело смысл, хотите вы сказать. Кажется, вы забыли, что чуть не произошло ещё одно убийство.

—  Конечно, разница есть. Но почему вы не говорите «ещё два убийства»?

—  Что? Ах, да — два, если хотите, — с отсутствующим видом согласился Питер. — Загадка сейчас в убежище Марджи. Полиция нашла там косметичку, флакончики с косметикой, несколько писем от фирм, рекламирующихсредства ухода за кожей, — очевидно, Марджи писала им, —  несколько комиксов и больше ничего интересного...

—  Это я всё помню по своему первому посещению после убийства Кэтрин. С тех пор я не подходила к теплице. Тэйн рассказал мне об этих вещах, и я собира­лась поговорить о них с Марджи, но так и не успела. А потом Крис сказал, что мисс Хартвел разрешила ей пользоваться теплицей, и я оставила всё на месте, как и Тэйн. Во всяком случае без его разрешения я бы не стала трогать.

—  А почему вы решили, что нужно его разрешение?

— Точно не знаю, — медленно ответила Фредерика. — Просто он мне сказал об этом. Вообще-то ничего особен­ного, он просто сообщил, что они нашли несколько странностей в саду. Поэтому я, обнаружив вещи Марджи, подумала, что он их имел в виду. И, вероятно, хорошо войдя в роль Ватсона, недурно натасканного Холмсом, я не захотела избавляться от вещей как раз потому, что он знал о них. Может, там было растение или ещё что-нибудь.

— Хорошая девочка, — одобрил Питер и посмотрел на часы. — Сестра дала мне час, и кажется, снаружи уже раздаётся зловещее царапанье, так что я, пожалуй, пойду, пока не выгнали, — он встал, наклонился и легко поце­ловал Фредерику в лоб. — Повторяю, — сказал он мягко, — хорошая девочка, но, возможно, чуть глуповатая, мой дорогой Ватсон.

Фредерика снова отвернулась к стене, чтобы скрыть слёзы. У двери Питер остановил свой полёт, чтобы оста­вить последний наказ: