Чингисхан. Пядь земли (СИ)

«Возможно, следует также уделить внимание земледелию», — вдруг пришла в голову Эйриха мысль. — «Да, кони с новыми хомутами пашут почти в пять раз быстрее, чем волы, но волы дешевле, поэтому распространения моя идея не получила. Может, раскрыть мошну и постепенно покупать селянам лошадей?»

— Покупайте, вещь полезная, точно вам говорю! — поддержал слова Эйриха Аравиг. — Я сам хулил это седло, думал, что Эйрих мается блажью, но теперь, пободавшись с остальными в состязании, понимаю, что на старом седле быстро бы переломал себе все кости!

«Не каждая лошадь годится для распашки, поэтому нужно также озаботиться покупкой крупных пород, кои есть у римлян, но они предпочитают использовать их в шахтах и на производствах, потому что нового хомута не знают», — продолжил размышлять Эйрих. — «Вообще, надо будет, как закончу с тактикой, написать трактат о земледелии, чтобы потомки ничего не забыли».

Кто владеет зерном — тот владеет Римом. Эйрих накрепко запомнил это умозаключение, выведенное из разговоров с Соломоном Атратином Приском. Вчетверо или впятеро большее количество распаханных земель — это вчетверо или впятеро больший урожай. Убрать зерно, при таком количестве племенных жителей, нетрудно, но труднее всего вспахать землю.

Когда они придут в Италию, там будет много латифундий, которые надо будет не разрушать, а захватывать. Можно будет внедрить новые хомуты, уменьшив потребное количество рабочих рук, что несомненно увеличит количество получаемого зерна.

«Кто кормит — тот и правит», — подумал Эйрих. — «Без зерна не устоит ни один император, потому что голодные люди за ним не пойдут».

Вот так, постепенно, вырабатывался его план по надёжному овладению Римом.

Побыв ещё часок в бражном доме и послушав восторженные рассказы собирающихся наездников, Эйрих отправился домой.

/17 января 409 года нашей эры, провинция Паннония/

На улице стучали деревяшки, скрипел снег и хрипело несколько уставших людей. Тренировки тяжелы, но благодарны. Но тренировался не Эйрих. Эйрих спал.

— Ну-ка, расскажи мне, что за состязание, о котором только и говорят в деревне? — разбудил валяющегося на шкурах у каминуса Эйриха отец.

Зевта, вместе с Руа, Мундзуком и самыми ближними дружинниками, ездили вчера на охоту, поэтому Эйрих уснул гораздо раньше их возвращения. Естественно, консул увидел изменения, произошедшие за время его отсутствия.

— Кок бору называется, — ответил Эйрих, после чего сел и от души зевнул. — Это когда всадники делятся на две команды и борются за тушу обезглавленного козла...

— Звучит как ерунда какая-то, — усмехнулся Зевта. — И как это могло понравиться такому количеству людей?

— А что, прямо все говорят? — поинтересовался Эйрих.

— Вообще все, кого я только встречал сегодня, — ответил отец. — А Аравиг примчался с утра, предлагал мне поучаствовать. Уверяет, что я не пожалею.

— Это опасное развлечение... — произнёс Эйрих.

— Не опаснее, чем охота на вепря, — выдал веский контраргумент Зевта. — А вепря я вчера заколол.

— Твоя правда, — согласился Эйрих.

— Поэтому давай, собирайся, поедем за деревню, — встал отец с римского табурета. — Расскажешь и покажешь мне, что да как в этой игре. Буду участвовать, поэтому нельзя ударить в грязь лицом.

— Тогда возьми сразу пять-шесть своих ближников, — посоветовал Эйрих. — Игра командная, поэтому очень многое зависит от того, насколько согласованно действуют наездники.

— Валамир, ты где там?! — позвал отец. — Позови ко мне Варабана, Брана, Хродариха, Грунара, Бертраза и Мита!

— И Савилу ещё, — попросил Эйрих. — Он участвовал вчера и неплохо себя показал.

— И Савилу тоже! — крикнул отец.

— Да, отец! — после того, как прекратился стук деревяшек, донеслось с улицы.

Валамир и Видимир сейчас готовились к испытанию в отцовскую дружину, причём послаблений или иного особого отношения Зевта для них не делал — люди будут болтать всякое, что похоронит всю возможную репутацию сыновей. Он такого, впрочем, как и Эйрих, для Валамира и Видимира не хотел, поэтому заставлял каждое утро начинать с интенсивных воинских тренировок.

Желание стать полноценными и уважаемыми дружинниками у братьев было истовое, поэтому тренировались они добросовестно. Возможно, было бы лучше им пойти в легионеры, чтобы стать будущим остготского народа, но они не захотели да и сам отец хотел бы видеть их в собственной дружине.

«Через пару лет, когда легион покажет себя, им ещё будет не поздно вступить в него», — подумал Эйрих.

— Эта твоя "кокбара" — настоящая новость, — усмехнулся Зевта. — Никогда не видел, чтобы все так возбуждались от чего-то кроме внезапного налёта или сборов на войну.

— То ли ещё будет, — ответил на это Эйрих. — Ещё хочу устроить соревнование по борьбе, но это в будущем.

У римлян гонки на колесницах и борьба, а у остготов будет кок бору и борьба — так решил Эйрих.

— Что будешь делать с пленными? — спросил вдруг отец.