Чиновник для особых поручений

«…объект „Карл“ в номере гостиницы, расположенной на станции Базель-Бадишер-Банхоф Швейцарской железной дороги, встретился с неизвестным мне господином, который был опознан хозяином гостиницы как Эдвард Смит. Со слов хозяина гостиницы, Э. Смит — английский правительственный чиновник, останавливается у него не впервые. Ходят слухи, что упомянутый Смит имеет отношение к каким-то секретным делам, возможно, к разведке.

Установить фонограф в номере не представилось возможным. Доверенное лицо „Матрёна“, перед тем, как занести в номер заказанный кофе, успела подслушать часть разговора. Слова Смита:

„…пока вы лупите русских, наши войска с места не сдвинутся. Но и вы на этот период воздержитесь от активных действий на Западном фронте. В крупном масштабе. Мелкие стычки, конечно, не в счет. Вам нужно только пропустить этих революционеров к себе в Россию“.

К сожалению, появление коридорного лишило её возможности услышать больше.

Увидев входящую „Матрёну“, они замолчали.

Предполагаю, что представители английской разведки ведут с немецкими коллегами какие-то сепаратные переговоры с целью причинения вреда российским интересам. Штейнбауэр».

— Это про Ленина, — уверенно сказал Стас.

— Вот, и мне так кажется. А привидение, которое видят двое, к галлюцинациям никакого отношения не имеет. Так, вот, 27 марта в 5 часов 30 минут началось наступление французских войск под командованием генерала Нивеля на немецкие позиции. Теперь смотрите — немцы заранее отвели с Нуайонского выступа свои войска. Англичане и французы, несмотря на это, атаковали мощно укреплённые позиции «в лоб». Причём, наступление начато в спешке, на месяц раньше срока, которые сами же и назначили.

Теперь, внимание, ещё одна «мелочь». Как говорят те же французы, дьявол прячется в мелочах. 27 марта в 5 часов 30 минут начинается атака на «линию Зигфрида», а в 15 часов 10 минут от Цюрихского перрона отходит поезд, везущий в Россию русских революционеров. Если всё это — случайные совпадения, тогда я не русский генерал, а вождь людоедского племени.

— М-да, — только и смог вымолвить Стас, ошалело крутя головой. — Серьёзные у вас аналитики [71].

— Вот, кстати, об аналитиках, — генерал присел на край стола напротив Сизова. — Про вас в Генштабе, и вовсе, чудеса рассказывают. Да, и сейчас вы очень лихо концы с концами связали. Не поделитесь — из какого источника сведения черпаете?

«Ага, вот, сейчас, только разбег возьму, — мелькнуло в голове опера. — Про меня, конечно, уже много народу знает, но, всё равно, меньше знаешь, крепче спишь».

— Сны вещие вижу, — не моргнув глазом, ответил он.

— Ну, тоже вариант, — не стал спорить Потапов. — Главное, чтобы вы их и дальше без помех смотрели.

В дверь коротко стукнули, затем вошёл Вольский.

— Прибыл господин Ильин.

— Просите, Кирилл, — распорядился генерал.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл балтийский матрос. Как с картинки в учебнике «История СССР» — распахнутый бушлат, болтающаяся под коленом «колодка» с маузером и двухдневная щетина. Правда, на картинке от матроса не несло ядрёным сивушным запахом. В первую секунду Стас даже вскочил, не сразу узнав всегда лощёного Всеволода.

— Сидите тут, буржуйский елемент, да кофий трескаете, — презрительно оттопырил нижнюю губу «матрос».

— Хорош, курилка, — рассмеялся опер. — Балтика!

— Виноват, господин генерал, — Всеволод щёлкнул каблуками тяжёлых флотских ботинок. — Разрешите?

— Докладывайте, Всеволод, — кивнул Потапов.

— В Петроград прибыл господин Ульянов. С ним группа его соратников. Прямо на Финляндском вокзале был горячо встречен местными «товарищами», произнёс весьма прочувствованную речь. В общем, готовьтесь, господа, он тут нам немало хлопот доставит. Я в первых рядах стоял, его слушал.

— И каковы ваши личные впечатления? — серьёзно поинтересовался Потапов.