Чё делать?

«Бить будут», – подумал Василий Горюхин. Подумал уныло, как-то без выражения. Устал Василий идти наперекор судьбе, бороться за свои права, за свое личное счастье. И даже за элементарную личную безопасность! Мозг удивительный орган, а мозг Василия Горюхина – вдвойне. Когда олигарх сказал, что ресторан еще не работает, поэтому за бутылкой надо в «Муравейник» идти, мозг Васи не пошевелил ни одной извилиной. Оба полушария предательски молчали. Не донесли об опасности. Потому что мозг стоял на страже Васиного покоя. Отгонял от Васи беспокойные мысли и дурные предчувствия, как дворовые крестьянки в эпоху доисторического царизма отгоняли мух от спящих барчуков. Даже когда подходили к «Муравейнику», ни одно неприятное воспоминание не всплыло на поверхность памяти. Да что ж там было неприятного? Одно сплошное веселье с гонкой и перестрелкой. Упоение в бою под предводительством «Багратиона», к подвигам зовущего. И только когда Василий увидел охранников у входа, легкое дурное предчувствие пробилось к сознанию: «Ёлки, я же здесь вроде отличился. Меня же скрутят сейчас». Но и тут мозг Васи, как оппортунист со стажем, начал его успокаивать: «Да они уж забыли все. Или помнят, но не узнают тебя». Охранник посмотрел на входящих и что-то сказал по рации. «Да это у них просто привычка такая по рации переговариваться. Для понтов, для солидности дешевой. Рожа важная, а сам, небось, в трубку: «Фикус, Фикус, я Герань. Когда жрать пойдем? Пусть Кактус сменит». Поверь мне, я знаю», – продолжал убеждать Васю мозг. Охранник двинулся навстречу. Мозг в ответ небрежно отмел опасность: «Ерунда. Ну и пусть идет. Как идет, так и уйдет». Охранник жестом попросил остановиться компанию. «Да ладно. Что они докажут? Скажи, что это не ты и всё», – продолжал гнуть свою линию мозг.

– Ну, ты, мужик, наглый! – радостно сказал охранник, потирая кулак, как будто начищая его перед битвой.

– Я? – спросил Вася.

К охраннику подтянулся коллега, еще двое были на подходе, и на заднем плане у мясной витрины в сторону Васи повернулась третья пара борцов за порядок. «Бить будут», – коротко сообщил мозг и отключился. Вася растерянно посмотрел на своих попутчиков.

– В чем дело, братва? – даже не то чтобы спросил, а скорее отметил свое солидное присутствие Феличита.Присутствие, которое само по себе должно было снять любые вопросы.

«В чем дело,братва?» Фраза вроде бы простая, но сколько тонкостей в ней кроется! В ней и жест мира, в ней и обещание дать в рожу. В ней и демонстрация силы, и намек на возможную дружбу. Многочисленные стрелки и терки сделали Феличиту знатоком этикета. Не задумываясь, он выбрал интонацию, которая звучала не агрессивно, но уже серьезно. Он мог сказать эту фразу веселее, но тогда он бы показал свою несолидность. Уронил бы статус перед каким-то охранником. Как бы весело помахал хвостом, заранее увиливая от драки, а, значит, уступая позиции. Он и так, назвав «братвой» каких-то рядовых терпил, приподнял их на свой уровень. На любой стрелке его солидный бас привел бы к продуктивному диалогу. Например, к правильному дележу ларьков по Тракторной улице, или о разделе «по-честнаку» контроля за поставками подкрылок и сальников. Или… Но в данном случае Феличита просчитался. Не учел он одну маленькую деталь – перед ним был человек в форме. Он собственноручно, как хозяин и директор, выделил деньги на форму своей охране. А что делает форма с человеком? Она делает его круче. На первых порах, по крайней мере. Женек, правда, столкнулся с обратной стороной ношения формы: на него не раз кричали и вечно что-то требовали. Но охранник, с которым столкнулся Феличита, еще не до конца узнал про эту обратную сторону. Даже не вся форма сыграла роковою роль, а лишь армейские ботинки нового образца, которые пришли на смену кирзачам. Был бы охранник в своих старых стоптанных туфлях, был бы скромен и тих. А, может, даже вежлив. Но в этих высоких, брутальных, на шнуровке, ботинках он стал дерзок и заносчив.

– Тя это не касается, мужик. А ты, клоун, – охранник ткнул в сторону Горюхина пальцем, – иди сюда.

– Ты кого тут мужиком назвал? – Феличита ринулся восстанавливать порушенный авторитет, убрав с линии конкретного разговора Горюхина. –Мужики все в колхозе. Ты сам кто такой? Ты откуда появился тут? – продолжал Феличита.