Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)

Раненый зашевелился и, придя в себя, попытался приподняться, опершись на локоть. Его известково-бледное лицо с прилипшими ко лбу потемневшими от испарины волосами исказились от боли и отчаяния, когда он увидел, что произошло. Закусив губу и закрыв глаза, он откинулся на спину, содрогаясь от едва сдерживаемых рыданий.

- Кончено... все кончено... все погибли... и он тоже, - простонал он в смертной муке. Если бы мог, он спрятал бы свое лицо, - свои слезы от других, но его правое плечо было разрублено, из-за тяжелой раны в подреберье он потерял много крови, и сил у него почти не оставалось. Не шевельнуться, не поднять руки...

Сильный ветер дул с запада, нагоняя волны на новый берег. А шестеро, спустившись с гряды, под защиту серого базальта разожгли костер, пытаясь согреться. Раненый больше не лежал спокойно - он метался в бреду, то кричал, то плакал, пытаясь сорвать с себя повязки. Временами он затихал, лежа с широко открытыми ничего не видящими глазами. По всему было видно, что осталось ему недолго. "Уходите! Уходите!" - продолжало звучать у них в сердцах. И они шли и шли на восток - в темные, неизведанные земли.

На третий день, ближе к вечеру, раненый вновь пришел в себя и приказал остановиться. Его сухие глаза блестели лихорадочным огнем, черты лица заострились. Он попросил, чтобы его подняли и долго сидел, всматриваясь в затянутый дымкой далекий горизонт. Солнце медленно опускалось в колышущиеся волокна тумана. И когда закатное небо вспыхнуло невыносимо ярким пламенем, раненый вздрогнул и сказал каким-то чужим голосом:

- Теперь действительно кончено...

Он судорожно вздохнул и, повернувшись к шестерым, посмотрел на них глазами, полными тоски и боли.

- Уходите. Не забывайте ничего. Храните память и передайте ее вашим детям... Помните! Помните! - вдруг почти закричал он, вцепившись в руку своего молочного брата.

- Живите... Помните... Умоляю вас... - еле выговорил он, роняя голову на грудь. Это была смерть.

Не была богатой могила последнего вождя. Лежал он там в своих черных латах, завернутый в черно-лиловый плащ, и лишь четыре копья дали ему соратники в смертный путь. Тяжелый двуручный меч с серебряной витой рукоятью и вязью древнего заклятия Ночи и клочья знамени с крылом совы на клинке уносили шестеро с собой. И вел их теперь троюродный брат лежащего в одинокой могиле вождя, ныне глава клана - клана Совы - из шести человек.

Надолго затерялись в просторах Севера следы последних из клана Совы, но видимо, не прервался их род и не угасла в их потомках память о былом, если через много веков среди Девяти появился один со старинным двуручным мечом с витой рукоятью и заклятием Ночи на клинке, и крыло Совы было на его черном шлеме.

ИДУЩИЕ ВО ТЬМЕ. 545 ГОД I ЭПОХИ - 7 ГОД II ЭПОХИ

...Сколько лет прошло с тех пор, как она покинула Аст Ахэ? Встало глухой полночью на западе алое зарево - она проснулась от жестокой режущей боли, мгновенно поняв, что произошло, поняв - все.

"...Но почему - на восток?"

"Не спрашивай. Так я велю..."

С этой ночи она начала видеть. Иногда это были сны, иногда призрачные видения наяву, иногда просто - слова, ощущения, образы...

- Ахтэнэ, милая - что с тобой?..

...По бесконечным дорогам под ветром и дождем, под солнцем и снегом бредет безумная. Никто не знает - кто она, откуда и куда идет, сколько лет ей. Да она и сама не знает. Не помнит. Только одно держится в ее мертвой памяти - надо куда-то зачем-то идти. Но куда и зачем - она не знает. Не помнит. Лишь иногда что-то мелькнет во мгле ее забвения, словно лучик солнца пробьется сквозь облака в хмурый день. И тогда она поет. Песни идут откуда-то из бездонного темного омута ее памяти. Она не понимает своих песен. Люди слушают ее чудесный голос, поражаясь чудовищному несоответствию ее жалкого вида - и песни, но не понимают слов. А она плачет, потому что память пытается пробиться ручейком сквозь могильные плиты ее безумия, и ей больно оттого, что еще нерожденные воспоминания умирают. А потом опять наступает тьма. По ночам к ней приходят сны, в которых память возвращается к ней. Она помнит все. Но уходит сон, и гаснет память, оставляя ощущение памяти. Память о памяти. И снова - боль от невозможности вспомнить. Она кричит и бьется на земле, а люди говорят припадочная, и обходят ее с брезгливой жалостью. Но люди милосердны кто-то кинет хлеба, кто-то набросит на худые плечи старый плащ... Так идет она неведомо куда - от сна к сну.

...Светел был зал. Нечасты празднества в Аст Ахэ, потому каждый раз стараются сделать так, чтобы праздник запомнился надолго. Вдоль стен зала - высокие шандалы, искусно выкованные из железа, похожие на деревца с тонкими ветвями, подковой расставлены столы, а наверху, в подвешенной на цепях огромной железной люстре, горят десятки свечей. По другой стороне стола - внутри подковы - также стоят светильники. Всю ночь девушки собирали нежные белые цветы, и теперь цветы эти повсюду: даже пол усыпан лепестками, словно хлопьями снега, их тонкий изысканный аромат струится в воздухе, дрожит в мерцающих тенях, заставляет слегка горчить вино.