«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Что касается второго источника, то в нем подлинник так и не был опубликован, поскольку в примечании к тексту сообщается: «Печат. По сохранившейся машинописной копии АВП РФ, ф. 06, оп. 1, п. 8, д. 77, л. 1-2» [58; 109]. Получается, коллектив авторов во главе с Н.С. Лебедевой, делая вторую ссылку, просто-напросто откровенно лжёт. Ссылка же на Архив Президента просто поражает своей наглостью. Во-первых, нигде и никогда не говорилось, что подлинник протокола там обнаружен. Можно не сомневаться, произойди такое в действительности, «демократические правдоискатели» раструбили бы об этом по всему миру. Во-вторых, совершенно непонятно, как подлинник протокола оказался в Архиве Президента, когда ему самое место там, где содержится подлинник договора о ненападении, т.е. в Архиве внешней политики. Приходится предполагать, что в Советском Союзе с архивным делом творится полный базар, даже на самом высшем уровне. Однако, как известно, это было далеко не так. Документы попадали в архивы «по подведомственности», как положено. И уж если полагалось в архиве НКИД (МИД) храниться подлинникам договоров, то можно не сомневаться, что они там и хранились со всеми приложениями (в том числе и секретными протоколами).

Как верно замечает Ю.И. Мухин, «от изделий Горбачева-Яковлева фальшивками воняет за версту» [5; 109].

Остается понять, для чего тогдашнему руководству СССР понадобилась фабрикация данной фальшивки? Ответ прост. Это была часть кампании по идеологической дискредитации Советской власти. Пришедшим на смену последним «коммунистам» (точнее, будет назвать их псевдокоммунистами) «демократам» очернять Советское государство было не менее выгодно. Если псевдокоммунисты разрушали Советский строй, то «демократы» столкнулись с проблемой легитимации собственной власти. Очернить существовавшие до «демократов» порядки – один из способов оправдания тех порядков, которые воцарились в России с наступлением «демократической» эпохи. А потому ложь была наложена на ложь. Ложь стала многослойной.

Теперь перейдем к анализу самого текста протокола. На такую странность, как размывчатость и неопределенность формулировок в нем, мы уже обращали внимание. Правда этой странности «демократические» историки нашли свое объяснение:

«Секретный протокол, оформлявшийся в обстановке спешки, во многом носил на себе черты импровизации, далеко не полной ясности относительно того, каким будет ход событий в ближайшее время»

[18; 40].

Подобное объяснение нас не удовлетворяет. Спешкой, импровизацией и неясностью дальнейшего хода событий, отсутствие какой-либо определенности во всем тексте протокола не объяснишь. Гитлер и Сталин – не Горбачев. Этот последний мог договариваться о консенсусе, не очень сам понимая, в чем, собственно, этот консенсус заключается. А Гитлер и Сталин были политиками весьма конкретными, и какую-то размытость формулировок могли терпеть, если только это было не во вред интересам их стран. Вот и посмотрим, не вредила ли расплывчатость формулировок секретного протокола интересам Германии и СССР.

Первый же пункт протокола должен был поставить внимательного читателя в тупик:

1. «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению к Виленской области признаются обеими сторонами…» [58; 111], [59; 48], [73; 16-17].

Скажите, пожалуйста, в чью сферу интересов входит при такой формулировке Литва, а в чью Латвия, Эстония и Финляндия? Кто из них оказывается в советской, а кто в германской сфере влияния? Можете вразумительно ответить? Нет? Вот и мы не можем, потому, что вразумительного ответа при такой формулировке и не существует.