Чёрная перчатка

Он вышел из школы. Быстрым шагом его принесло в один из городских парков. Кофта намокла так сильно, что вода ощущалась телом. Осенняя прохлада ветерком подмораживала кожу. Сев на скамью, Андри пал духом до самого асфальта, по которому неслись мелкие ручейки дождевой воды, где слёзы смешивались. Он не знал, сколько просидел под проливным дождем. Время мимолетно уносилось в ручьях. Как, вдруг, бело-розовые кеды показались с краю скамьи. Черные брюки коленями близились чуть ли не в плотную, а дождь более не беспокоил кофту. Андри выпрямился, повернул голову и увидел опечаленную Катри. Её рука держала черный зонт, крывший обоих от дождя. На ней не было косметики. Чистые, розовые губы, и без того ровные брови, подрумяненные прохладой, щёки и грустные глаза, без теней светлее прежнего. Она смотрела на него, вспоминала вчерашний случай, и глаза неутомимо мокли без дождя. Белые пряди пытались прятать печаль, но Катри поправила их за уши, боясь даже вдохнуть.

– Ты? – сказал он, не веря глазам. – Почему ты здесь?

Она проморгалась, пальцами проведя по глазам.

– Ты – мой друг. Тебе… сейчас очень плохо. А когда другу плохо, второй должен быть в силах, чтобы взять часть его ноши на свои плечи. Должен быть… рядом, – мельком улыбнулась она, но печаль опустила улыбку. – Вот, я и нашла тебя.

Андри молчал, повесив голову над руками. Боязно вспоминая его всплеск гнева в школе, её ладонь прикоснулась к капюшону, осторожно стягивая его с головы. Ветерок колыхнул его волосы.

– Не закрывайся, – проглотила она слезы, – от меня. Я не причиню тебе боль. Я могу только взять часть твоей боли, чтобы помочь пережить тяжелое время. И быть просто рядом.

Тонкие пальцы вошли в запутанные волосы, поглаживая разгоряченную голову. Андри закрыл глаза, ощущая, как это приятно. Будто мелкий ластик медленно стирает большое, размытое пятно на его сердце. Катри гладила его, не переставая, пока он не выпрямился снова, взял её ладонь в свои руки и сказал:

– Спасибо тебе.

Он приблизился к её лицу, провёл влажной щекой по ней и осторожно обнял. На что она отозвалась взаимностью, поглаживая его спину.

– Дома тебе будет лучше, чем здесь, в сырости и холоде, – сказала она, оторвавшись.

Андри скромно покивал головой. Они встали со скамьи и направились по парку к выходной арке. Высаженные одна за другой, сосны провожали их по обе стороны плеча. Дождливый день закончился бы для друзей у остановки, когда нужный автобус проскрипел у уха, открыв свои двери. Андри посмотрел на Катри взглядом, словно якорь, спустившийся в твердые кораллы.

– Дома… я не буду чувствовать себя легче. Там пусто, одиноко. Я только больше уйду в себя. Я не жалуюсь, Катри. Просто хочу сказать тебе, спасибо. Похоже, я ошибался, что нам следует держаться друг от друга подальше. Ты рядом, и мне легче. Хорошо, что ты появилась в Красном городе. Не удивлюсь, если твои белые локоны развеют тьму в умах горожан, как это случилось со мной.

Теплые слова тронули девушку. На часах было время, когда она уже должна была быть дома. Отрываться от больной души Андри не хотелось.

– Сестра будет дома только поздно вечером, – неуверенно говорила она. – Если хочешь, можешь побыть у меня. Сейчас тебе нельзя быть одному.

Андри, вдруг, усмехнулся.

– Я – не самоубийца, Катри. Как бы плохо не было, мама воспитала меня, что жизнь бесценна. В том плане, что ничего дороже её нет. И это надо уважать.

Катри улыбнулась. Её темные глаза загорелись.

– Твоя мама – мудрая женщина. Думаю, она бы сейчас сказала, чтобы ты ехал со мной и не тонул в одиночестве, – кивала она.

На его лице заразилась улыбка. Взаимный кивок отправил двух друзей на окраину города, где в конце одной улицы располагался домик с кирпичными изгородями серого цвета, как и сам дом. Андри было непривычно шагать по дорогим, каменным кладкам, касаться дорогих стен и дверей. Оказавшись внутри, он ощутил себя дешевле прихожей. Одно зеркало в полный рост сковывало его. Он походил на дворового, мокрого кота в одежде. Вокруг пахло чистотой, что аж глаза резало. Катри сняла обувь, дала гостю тапочки с собачками и провела внутрь гостиной, сама же унеслась на второй этаж.

Движения сковывались. Казалось, если коснуться чего-либо, станешь должен по гроб жизни. Обойдя серый, угловой диван, засмотревшись на многодиагональный телевизор, Андри остановился у столика с фотографиями, что просто лежали, ожидая, когда их вставят в рамки. На них улыбались и дурачились Катри и Аделя в разные годы жизни. А между ними женщина, чьи темные волосы унаследовали сестры.

– Это моя мама, – неожиданно послышался голос Катри.

Она уже стояла за плечом. Увидев ее, Андри пошатнулся в сторону от испуга. Так бесшумно подойти. Он взялся за сердце, скорчив рожу.

– Смерти моей хочешь? – выпрямился он.

Катри ухмыльнулась его глупости, держа в руках черную кофту со стразами на груди.

– Ты же любишь черный цвет? Я подумала, что тебе стоит переодеться. Ты мокрый. Нельзя, чтобы ты заболел, – стеснялась она.

– Я не беспомощный, Катри, – сказал он и тут же встретил недовольный ее взгляд.

Она нахмурилась и медленно подошла.