Чёрные Мстители

Битюк улыбнулся во весь свой широкий, обезьяний рот, сжал огромный кулачище, поросший густым, рыжим мхом и размахнулся изо всей силы… Маша мгновенно пригнулась, кулак просвистел в воздухе, верзила пошатнулся и, получив неожиданно крепкий удар в челюсть, отлетел в сторону.

— Получил?!.. — весело крикнула ему Маша.

Буденновцы ахнули. Они не ожидали такого:

— Ну и ну! Вот так девчонка!

— Давай, давай, Битюк! Рви ее!

— Сверни ей шею!

Разъяренный Битюк в безумном бешенстве бросился на Машу, нанося беспорядочные удары куда попало. Ловко отражая его удары, Маша с поразительной быстротой била противника по рукам, заставляя его плясать вокруг себя, будто медведя на цепочке.

Будённый и его бойцы хохотали от удовольствия, свистом и криками подбадривая звереющего Битюка.

Но тот, уже избитый в кровь, вторично отскочил от Маши, задыхаясь от лютой, бессильной ярости.

Он вдруг заревел — так дико и страшно, как ревет раненный ножом бык. И, не понимая уже толком, что же он делает, наклонив вперед рыжую, мохнатую голову, комсомолец устремился на Машу, направляя удар в живот.

Но Маша, будто проворная кошка, отпрыгнула в сторону и с такой силой звезданула Битюка кулаком по затылку, что тот всей своей огромной, бессмысленной тушей грохнулся на пол и забороздил по нему окровавленным, вдребезги разделанным носом.

Буденновцы взвыли.

Битюк лежал без движения. Буденный перестал смеяться. Толкнув аморфную тушу красноармейца ногой в зад, Маша направилась к выходу:

— До скорого свидания, товарищи большевики!

Но Битюк-отец загородил ей дорогу:

— Куда прешь?..

— Как, куда? Ваш командарм обещал мне свободу, если я побью твоего идиота.

Буденный зло усмехнулся:

— Верно, Битюк, отведи ее в лес и всади пулю в затылок. А потом пусть идет себе. Если захочет.

Побледнев, Маша бросилась на красноармейца с пистолетом и попыталась выхватить у него оружие. Но Битюк-отец успел перехватить девушку и поволок ее во двор. В другой руке он держал наган.

Здесь Маша увидела картину, словно бы позаимствованную из старой сказки про страшных лесных разбойников.

Посредине двора красовалась поставленная вертикально бочка с выбитым дном. Вдрызг пьяные красноармейцы, кто чем мог, черпали из нее самогон и, запрокинув головы, пили, пока не валились с ног здесь же. Трое уже спали, развалившись посредине двора. Один боец отчаянно отплясывал гопака под губную гармошку. Другие во всю силу легких горланили песни.

В конце двора стоял большой сарай, около которого весело фыркали две верховые лошади гнедой масти и одна черная — как вороново крыло. Прислонившись спиной к запертой двери сарая, тяжело дремал красноармеец, вероятно, тоже пьяный.

Кто-то окликнул Битюка. Тот обернулся, и тут Маша ловким движением перехватила наган у не совсем трезвого Битюка. Буденновец бросился было на Машу, но тут же свалился, получив точную пулю в сердце.

Одним прыжком Маша очутилась около вороной лошади. Вскочить в седло и дать шпоры коню — для нее это было делом одной секунды. И прежде чем красноармейцы очухались и подняли пьяный крик, Маша уже мчалась к забору, боясь только, как бы конь не задел ногами за доску. Но лошадь, словно быстрая птица, распласталась в воздухе, и, чуть коснувшись земли по ту сторону забора, понеслась дальше.

Обернувшись на лету, Маша крикнула буденновцам:

— Гей, кацапы, вспоминайте Машу Григорьеву!

Вслед ей послышались беспорядочные пьяные выстрелы и отчаянные, бессильные вопли. Но пули, как и ругательства, летели мимо.

Когда Будённый узнал, что у него руках был ни кто-нибудь, а сама Маша Григорьева, удравшая на его собственном скакуне, командарм побелелел. Он тут же, у всех на глазах и своей рукой пристрелил четверых, ни в чем не повинных красноармейцев.

О погоне не могло быть и речи; все знали, что коней, равных по силе бега Буденновскому, не найти по всей округе.

Глава 19. Дядя Степан

Таня и Катя не знали, чем объяснить Машино исчезновение. Вместе с медсестрами и санитарами девушки обошли поле боя, осмотрели всех убитых и раненых, но Машу они не обнаружили.

Куда она могла подеваться?

Продолжая поиски, Катя с Таней отошли далеко от центра боя и почти у самого леса увидели множество порубленных человеческих тел и двух мертвых коней. Какой богатырь бился здесь, окруженный врагами?! Еле уловимый стон донесся до их слуха. Они бросились на этот голос: уж не Маша ли?

В центре мертвой кучи, придавленный убитым конем, лежал офицер могучего сложения, с двумя георгиевскими крестами на окровавленном кителе. Он был весь залит кровью, только смертельно бледное бородатое лицо его казалось чистым и просветленным, словно умытым. В левой руке он держал длинную, почерневшую от крови шашку, а возле правой лежал наган. Вокруг офицера валялись распластанные трупы буденновцев, рассеченные богатырской рукой.

Девушки кинулись к офицеру и встали на колени.

Офицер медленно открыл голубые глаза. Он не сразу узнал девушек…

— Катя? Таня? — прошептал он, наконец, дрогнувшим голосом. — Вы?

Катя вскрикнула:

— Дядя Степан!..

Она заплакала. У Тани в глазах тоже блеснули слезы.

Дядя Степан тяжело вздохнул: