Чёрные паруса Анархии

Все они кричат о правах и равенстве — прогрессисты, сепаратисты Сибири, славянофилы, "ганзейские" купчишки и чиновники низшей категории, — но только не о праве на свободу черного народа, своим упорным и беспросветным трудом преобразующих костную материю этого мира в жизнь всеобщую и разумную.

Что делает жизнь кипящую вокруг вас разумной? Почему кажется, что она имеет смысл? Смысл имею только я, а не окружающее, поэтому они и толкутся вокруг меня, это я придал смысл их жизни. Когда вдруг появляется желание куда-то идти, появляется и направление, и вот они его уже жаждут и выбирают тебя своим вождем, ревниво теперь относясь к твоим начинаниям, словно это уже их начинания, а ты обязан только их исполнять.

Кричащие о самодержавии и православии не понимают, что вслед за старой системой рабства, и присущей ей лживой моралью старой "элиты", приходит другая, органически присущая буржуазному миру — мораль. Новая цивилизация сводит все к материализму и существующим прагматичным формам практики, уже утратившим связь с духовным опытом. А в общественной жизни — к механически усвоенному знанию и идеологии, уже не ищущих во внешнем мире понимания между людьми и духовной полноты жизни, а только власти над природой и человеком. Буржуазия вполне равнодушна к жизненной правде и старой морали аристократов.

Меняется старая система подчинения и личной ответственности за крепостного, основанная на земельном рабстве, на новую — буржуазную, — где не надо выстраивать "благородную" лестницу иерархии, чтобы добиться в жизни преуспевания. Старые моральные принципы перестали действовать, появились новые, основанные на "удаче" и попрании всех "принципов" — настало время "демонов". Идею освобождения человека через противостояние системе насилия государства, новые социал-демократы не приняли, сильна в них гегелевская концепция исторического развития государственных институтов и своей роли встраивания в традиционную систему власти.

Единственной проблемой свободного человека является внутреннее противоречие между бытием "брошенного в мир не по своей воле" и стремлением к свободе, исходящее из того, что он выходит за пределы природы благодаря способности осознавать себя, других, прошлое и настоящее. Видя, что мир устроен не так, как должно, человек противостоит миру, а внутренний стержень — мужество жить по своей внутренней правде.

Люди все свободны, и в мире нет принуждения, насилия — это иллюзия трусливых натур, что боятся скорее не смерти, а жизни.

Всякая борьба с самим собой, неверие в свои силы и возможности, безразличие к окружающей жизни вызвано несложившейся жизненной позицией по отношению к добру и злу. Такой человек подобен безумцу, растерзанному своими слепыми желаниями. Наша воля может лишь "быть или не быть". И в этом ее высшее проявление, вектор индивидуального бытия, как противоположности слепому костному миру.

Свободны, но не хотят быть ими, придумывают для этого правду и ложь, которые невозможно отличить друг от друга, придумывают необходимость и мораль, как вечные, неписаные законы.

Смотреть в глаза жизни — порой это невыносимо, хочется уйти в мир собственного воображения, не понимать, не переживать, стать другим, раствориться в другом, кто за тебя все решит. Но ради себя надо одержать победу над собой, остаться преданным реальности жизни, обдуваемой ее терпким ветром, — только в этом спасение и победа над внешними обстоятельствами. Я выдержу, я не отступлю, я останусь самим собой — так отвоевывается у мира право на жизнь.

Утрачивая свою самость, слабый человек "бежит от свободы" в деструкцию сознания, и возникает стремление разрушить мир, чтоб он не разрушил его самого, нигилизм. Становление личности человека происходит в столкновении стремления к свободе и стремления к отчуждению от мира. На кон игры рока со свободным сознанием всегда поставлена твоя жизнь. Другого не дано. Нигилизм и жестокость присущи слабым натурам.

Единственное, что они могут родить — "новый" тип революционера, со своим "катехизисом" и иерархией — "Все дозволено! Я не тварь дрожащая!".

Когда возникает страх за потерю "Я", возникает зависимость и предвзятость от вещей, как потеря индивидуальной воли.

Совесть моя обвиняет в имморализме, в том, что подставил благородных "узников", прощеных декабристов и петрашевцев, а также борцов за национальную независимость, ссыльных поляков, нашедших себе занятия в условиях несвободы. Надавав обещаний и честного слова, что не совершу побега — и друзьям и власти, заняв под коммерческие цели денег, сбежал из Сибири. Вот и проверим ваши "идеалы" господа, слишком многих я оповестил о своем побеге. А моя совесть чиста перед неизбежным злом предательства.