Чёрный иней

Он обеспокоенно водил биноклем по окрестным скалам, пытаясь разглядеть провода и решетчатые антенны. Неужели всё зря? И опять придётся искать? Не может быть, их радисты должны быть где-то неподалёку. А может, этот чёртов «Фленсбург» зашёл не сюда, а именно к радистам? Но путь восточным побережьем отрезан, там — фиорд и фашисты. Стоп, там даже бухты пригодной нет. Где карта?

В душе снова шевельнулось беспокойство, но Щербо понимал, что разгадка где-то рядом. Теперь мы владеем ситуацией, мы определяем ход событий. Это уже успех.

Рассматривая карту, Щербо старался определить наиболее вероятное расположение радиоцентра. Погоди, погоди, ошибиться нельзя, иначе не успеем. На этот раз мы должны выйти точно на объект. И выиграть время. Могли они обосноваться на побережье? Могли. Где? Мы пришли с юго-востока, там пусто. Излучать они должны именно в этом направлении. Северо-восточная четверть отпадает, там горы мешают. Западное побережье — тоже. Вот и выходит, что не могли. Значит, объект в центральной части острова... Логично искать его на возвышенности. Может, здесь есть удобное плато?.. Не вижу... Есть ещё какие-нибудь варианты? Какой-то грот — раструбом на юго-восток? Антенны? На пиках? Громоздко. Не стоит этого делать для мобильной станции, которая должна быстро развёртываться и так же сворачиваться. Они аккуратисты. Наверно, загодя все пфенниги подсчитали... Допустим...

По всем расчётам выходило, что наиболее подходящим местом для развёртывания немецкого радиохозяйства было плато за три километра отсюда. На карте всё так замечательно. А проверять этот район доведётся на собственной шкуре.

Дальше они шли самим ледником. Морены остались позади. Ледник был похож на застывшую шугу^{2}, которая бывает осенью на больших реках. Время от времени группа попадала в завалы, из которых, казалось, выбраться было невозможно. Мучила жажда. Щербо заметил, что ребята начали жевать снег.

— Прекратить! Снег жажды не утолит, а вот желудок можно застудить.

Торопливо спустились ледяной кручей и перебрались через ручей, шумевший в полынье. Вскарабкались наверх и оказались на ледяном мостике, сантиметров двадцать шириной. Справа и слева зияют бездонные пропасти. Вниз смотреть нельзя — кружится голова, предательски дрожат руки. Смотреть нужно только вперёд... Преодолели.

Медленно обогнули невысокий снежный горб и залюбовались необозримым снежным простором, раскинувшимся перед усталыми глазами.

Где-то за километр на север в снегах противостоял колючим ветрам длинный приземистый барак на невысоких сваях. Справа — поле антенн, позади слева — ещё одно здание.

«Молодец, Павел!» — застучала тяжёлая кровь в затылке. Сердце затопила неистовая радость.

Несмотря на довольно значительные размеры, барак выглядел на удивление аккуратным и даже уютным. Наш клятый объект. Будто пряничный домик. Желанный, как счастье, вот только близок локоток, да не укусишь...

11

«Норвежец Свердруп в тридцать четвёртом году произвёл количественную оценку интенсивности таяния снега: пятьдесят два процента даёт солнце, остальное — атмосфера. Но такое соотношение не везде. Теперь я могу это утверждать с абсолютной точностью. Если бы мне удалось найти общие закономерности оледенения всей северо-атлантической провинции! Со временем, когда Гренландия и Исландия будут входить в рейх, возможно, мне удастся это сделать.

А пока что наша сверхсекретная метеостанция на юге Гренландии подверглась нападению какой-то жалкой горстки эскимосов и датчан. На Земле Франца-Иосифа другой наш объект «Гольцауге» самоликвидировался. Личный состав отравился мясом белого медведя. Пришлось всех эвакуировать. И это накануне операции! Теперь на нас ложится тройная нагрузка».

Они обустроили свой наблюдательный пункт на бугре в глубокой снежной подушке с подветренной стороны склона, обращённого к немцам, за сотни метров от места, где перед ними предстал вожделенный объект.