Чёрный помидор

— Попытай, Серёжа, — посоветовал Лазаренко. — Алтайцы считают, что Ворон живородящий дружит с Судьбой. А та, в свою очередь, иногда делится с ним своими заветными секретами и тайнами. Иногда и самыми сокровенными.

— Хорошо, попытаю, — непонятно вздохнув, согласился Писарев. — Что я должен делать?

— Рисовать, однако, — загадочно качнул своей приметной золотой серьгой шаман. — На журнальном столике бумага лежит. И ручка шариковая. Бери, однако, и действуй.

— Что — рисовать?

— Всё равно, однако. Например, какое-нибудь недавнее происшествие. Может, тебя что-то обрадовало. Или, наоборот, огорчило. Или, однако, взволновало. Нарисуй.

— Хорошо, нарисую. Только извините, зайсан, своей ручкой. Чисто на всякий пожарный случай…

Сергей Васильевич пододвинул к журнальному столику стул с высокой резной спинкой, уселся на него, достал из внутреннего кармана модного пиджака солидную перьевую ручку и, сняв с неё колпачок, принялся что-то неторопливо рисовать на листе бумаги.

Через несколько минут он объявил:

— Готово. Принимайте, уважаемый Ворон, работу.

— Ворон живородящий, однако, — въедливо поправил Челпанов и, подойдя к журнальному столику, похвалил: — Красивый кот получился…. Сиамский? В твоём доме, однако, живёт?

— Всё правильно, уважаемый. И сиамский, и живёт. Кузьмой зовут.

— Хорошее имя, однако. Русское…. И почему ты, однако, нарисовал именно его?

— Доставал всю ночь напролёт, морда усатая. Бродил и орал. Орал и бродил. Поспать толком так и не дал. Словно…

— Ну-ну. Не молчи, однако. Продолжай, милок.

— Словно бы дальнюю дорогу мне пророчил, — негромко пробормотал Писарев. — Блин горелый…. А что дальше делать с этим рисунком?

— Ничего, однако. Оставь на столе. Дальше я всё сделаю. Или, однако, не совсем и я…

Шаман накрыл широкой ладонью изображение сиамского кота, демонстрируя зрителям тёмно-тёмно-коричневую кисть левой руки, щедро испещрённую бело-жёлтыми шрамами, глубокими старческими морщинами и чёрно-багровыми пигментными пятнами. Просто накрыл, постоял с минуту, ничего не говоря и равнодушно щурясь. А потом убрал.

— Ничего не понимаю, — зачарованно выдохнул бизнесмен. — Бред бредовый и горячечный…

— Что там такое? — заинтересовался Лазаренко. — Мне же не видно…. А, Серёжа?

— Нету больше никакого сиамского кота Кузьмы. Был, да весь вышел…. А на его месте, на фоне сизо-фиолетовых гор, женщина «с животом» — словно бы «проявилась». То есть, беременная. На мою Аннушку похожая. Мистика, да и только…

— Какая ещё мистика, однако? — высокомерно усмехнулся Челпанов (то есть, Мисти). — Это просто госпожа Судьба тебе, человек Божий, знак подаёт. Ничего, однако, хитрого…. О чём — знак? Это, однако, тебе видней. Размышляй, братец. Шевели извилинами, однако…

Про себя же он подумал: — «Мистикой здесь, действительно, и не пахнет. А, вот, элегантная мистификация, конечно, имеет место быть. Не буду отрицать. Куда же без неё? Всё дело — в специальной бумаге. Сперва на ней размещается нужный рисунок (или же текст), поверх которого наносится специальный химический раствор, после чего бумажный лист вновь становится девственно-чистым. Рисуй, что называется, не хочу. Хоть до полного посинения…. Потом — в нужный момент — к бумаге прикасается человеческая ладонь, заранее смоченная другим раствором. В результате новый рисунок исчезает, а прежний, наоборот, «проявляется». Простенько, но со вкусом…. Сейчас таких хитрых бумаг — сколько хочешь. Для всяких разных «шпионских» нужд и потребностей…».

— Да, зайсан Ворон, озадачили вы меня, — сообщил через пару минут Писарев. — И даже, честно говоря, огорошили…

— Ворон живородящий, однако.

— Извините.

— А лучше, братец, величай меня просто и незатейливо — «зайсан Костька». Чтобы, однако, не путаться.

— Хорошо, договорились. Запомню…. Кстати, а почему — «живородящий»?

— Люди меня так величают, однако. А я с ними и не спорю. Народу, однако, видней.

— Костька деторождению способствует, — пояснил Лазаренко. — К нему пары, мечтающие обзавестись детишками, обращаются. А потом обязательно обзаводятся.

— Не все, однако. И совсем даже необязательно, — нахмурился Челпанов. — Только те, кто достоин. Кто, однако, всё правильно понимает. И, главное, верит. Искренне верит. Только они, однако…

— Вытяжкой из молодых маральих рогов поите? — насмешливо хмыкнул Писарев. — Или же всякими мутными настойками на целебных травах-корешках?

— И это, конечно, тоже. А ещё, однако, помидорами кормлю.

— Какими помидорами?

— Чёрными.

— Практически галапагосскими, — дополнил Лазаренко. — Только алтайскими…. Ты, Серёжа, когда-нибудь сталкивался с чёрными помидорами?

— Ну, да. Покупал как-то в супермаркете. На красочной этикетке значилось: — «Чёрные помидоры «кумато», Испания». Избыточно сладковаты, на мой частный вкус. Но в салате ничего, есть можно.