Чёрный всадник

Несколько дней ни младший Семашко, ни Феодосия, ни Савва Грицай не могли пробраться на Выкотку. Юрась Хмельницкий всюду поставил усиленную стражу. Что делалось за частоколом крепости, никто не знал. Однако жители Немирова догадывались, что там ведутся кровавые допросы и истязания.

Арсен Звенигора места себе не находил. Печальной тенью за ним бродил Яцько. Каждый вечер, когда прибегал Семашко или появлялся Савва, опять без определённых известий, казак в бессильной ярости сжимал кулаки. Арсен готов был немедля внезапно напасть на укрепление, потому что ожидание причиняло ему неимоверные душевные муки. Распалённое воображение рисовало одну картину страшнее другой. Особенно переживал он за Златку и Стёху. Где они? Как обращаются с ними люди Юрася и сам шальной гетман?

С ним был согласен и Роман. Но Палий не одобрял их горячности.

— Поспешишь — людей насмешишь, — говорил он. — Ну разве можем мы с такими жалкими силами нападать на тысячный гарнизон? Это безумие! Пока мы не будем иметь надёжной связи с твоими, Арсен, до тех пор…

— А когда свяжемся, будет поздно!

— Что же ты советуешь?

— Мы сами должны установить связь!

— Как?

— Я тайно проберусь на Выкотку.

— Легко сказать!

— А ждать ещё тяжелее!.. Если сегодня не будет ничего нового, ночью я иду в замок.

Под вечер прибежали взволнованные Василь Семашко и Савва Грицай. Все кинулись к ним. Даже бабуся Секлета слезла с печи.

— Ну?

— Татары выволокли из замка четыре трупа и сбросили в прорубь на Нижнем пруду!

— Вы узнали, кто это был?

— Нет, — всхлипнул Василёк.

Звенигора обнял парнишку за плечи:

— Не плачь! Слезами горю не поможешь… Ночью мы проберёмся на Выкотку и что-нибудь выведаем. Вот и Яцько нам поможет.

Палий промолчал. А у пареньков радостно заблестели глаза.

— Правда? — воскликнули они вместе.

— Да. Для этого нужно иметь верёвочную лестницу с прочным крюком и длинную жердь, чтобы зацепить этот крюк за верх частокола.

— Лестница с крюком у меня найдётся, — сказал Савва.

— А я достану жердь, — заговорщически прошептал Семашко, будто и здесь его мог кто-то подслушать.

— Вот и прекрасно. Приходите, как стемнеет.

Поздно вечером несколько фигур прокрались тёмными закоулками и задворками до Выкотки. Чтобы не подвергать всех опасности, Арсен настоял, что в замок пойдёт он один, а до стены его проводят только Роман, Яцько и Семашко. Другие останутся в засаде на берегу пруда, в зарослях ивняка и ольшаника.

Семашко — так, как взрослого, теперь звали запорожцы парнишку — уверенно шёл впереди. За два дня до этого он разведал все подступы к крепости и уверился, что удобнее всего будет подойти со стороны Верхнего пруда.

Они спустились с крутого берега вниз, на лёд, припорошенный снегом, миновали узкий перешеек, которым Выкотка соединяется со Шполовцами и центром города и где, как Василёк знал наверняка, днём и ночью дежурили сеймены, и направились к зубчатой стене крепости.

Ночь была безлунная. Резкий ветер глухо шумел в разлапистых ветвях яворов, обдавал снежной крупой. Ни огонька, ни единой души. Казалось, весь Немиров вымер или заснул.

Они взобрались по крутому склону вверх и остановились под тёмной деревянной стеной.

— Тут! — уверенно произнёс Семашко.

Арсен развернул лестницу, длинным шестом поднял один её конец и зацепил за верх частокола. Наступив ногой на нижнюю перекладину и убедившись, что крюк держится крепко, он обнял Яцько, Романа и Семашко, прошептал:

— Ожидайте меня здесь до вторых петухов. Если не вернусь, уходите… Прощайте!

Палисад[36] был невысоким — всего сажени две с половиной, Арсен быстро взобрался на него. Перелез через острия кольев на внутреннюю земляную насыпь, поднял лестницу. Потом, глянув на Романа и Семашко, которые едва виднелись внизу под стеной, осторожно спустился во двор крепости.

Где-то залаяла собака, перекликнулись часовые — и снова наступила тишина, нарушаемая только посвистом ветра.

Арсен стряхнул с одежды снег и начал пробираться за хлевами к площади, где в окнах хатенок мигали желтоватые огоньки.

Метель усиливалась и споро заметала следы, надёжно скрывала от вражьего глаза. На площади безлюдно. Только вдали, у крепостных ворот, какое-то движение, шум — это в Выкотку въезжал небольшой татарский отряд, очевидно возвращавшийся с добычей из окрестных сел. До ворот было далеко, и, конечно, никто на таком расстоянии не мог заметить человека, крадущегося вдоль домов, осторожно заглядывающего в освещённые окна.

Арсену долго не везло. Но вот, обогнув угол одной хаты, приблизился к замёрзшему окну боковой стены и увидел неясные тени. Тогда он припал к стеклу ртом, горячими губами отогревая его. Вскоре на белом стекле зачернел небольшой кружок. Арсен посмотрел в него — и чуть не вскрикнул от радости: за столом, как раз напротив окна, сидел, подперев лысую голову руками, дедусь Оноприй. Только бы не было посторонних в хате! Сразу вывел бы своих к стене, где ждут Роман и молодой Семашко, пробрались бы к хате бабушки Секлеты — и айда в степи! Метель мигом занесёт следы, и никто не догадается, куда делись беглецы… Ищи ветра в поле!