Число зверя

Всполошенный открывшейся перспективой потерять хорошо насиженное место, представитель генсекретаря ООН в Афганистане и Пакистане, хитрый и изворотливый грек, решил предпринять энергичные шаги и стал упрашивать послов ряда западных стран непременно съездить вместе с ним в Кабул и там, на месте, лично убедиться в том, что президент Раббани контролирует ситуацию в стране, а значит, сможет эффективно распорядиться международной помощью в интересах страдающих мирных жителей. Раз так, то ни помощь, ни международные организации сокращать вовсе не надо, а наоборот, не мешало бы их даже увеличить!

Сказав что-то о том, что это еще, мол, неизвестно, отдаст ли Раббани помощь мирным жителям или своим боевикам, или просто продаст ее на сторону, послы неохотно, но вняли уговорам ловкого грека и выехали небольшой группкой в Кабул, где были приняты для беседы афганским вождем. Раббани был в ударе, говорил горячо и так убедительно, что послы даже начали кивать головами: правильно говорите, ваше превосходительство, мы обязательно сообщим в наши столицы о необходимости увеличить вам помощь. В общем, все шло очень хорошо, пока собеседники не переместились на лужайку перед президентским дворцом, чтобы попрощаться. Церемония проводов, к сожалению, надолго не затянулась — не успел Раббани пережать все дипломатические руки и еще раз выразить надежду на взаимопонимание, как в сотне метров от дворца, громко ахнув, в воздух взметнулся черный султан ракетного разрыва. В воздухе противно заныли и зашелестели осколки, потом грохнул еще взрыв, другой… и пошло-поехало! Охрана судорожно сомкнулась вокруг президента и поспешно утащила его в недра дворца, в бомбоубежище, а их превосходительства во главе с представителем генсекретаря ООН испуганной стайкой шарахнулись в сторону своих автомобилей и тут же умчались прочь из Кабула, не желая более представлять собой мишень для хекматияровских молодцов.

Как ни странно, неудачный визит в Кабул не возымел для грека никаких неприятных последствий. Он по-прежнему остался сидеть в Исламабаде и вместе с десятками других ооновских чиновников продолжал украшать своей особой многочисленные дипломатические рауты в пакистанской столице, охотно обсуждая последние газетные сплетни о положении в охваченном пламенем войны Афганистане.

Андрей Васильевич с сочувствием наблюдал за дергавшимся хозяином, который все более напоминал ему киплинговского мангуста Рикки-Тикки-Тави, ожидавшего, что в любой момент из зарослей сада на него набросится кобра Нагайна или ее муж Наг. Рамалингамсвами можно было понять — для любого индийца, а особенно журналиста пребывание в Пакистане, с которым Индия воевала трижды за последние сорок пять лет, было сопряжено с реальной опасностью. Не проходило и полгода, чтобы в Исламабаде или Дели не ловили какого-нибудь представителя противоположной стороны — дипломата, журналиста или даже посольского повара — по обвинению в шпионаже и подрывной деятельности. Каждая поимка — за дело или просто так, — невзирая на всякие международные конвенции о неприкосновенности дипломатических и прочих лиц, сопровождалась немалыми неприятностями — избиением упомянутых лиц, допросами, протестами, обвинениями и контробвинениями по схеме «сам дурак!», общим обострением отношений и так далее. В конце концов доведенные до полного исступления всеми этими скандалами, которые стали всерьез угрожать полным разрывом дипломатических связей, а там, не дай Бог, и войной, обе стороны в торжественной обстановке подписали «кодекс поведения» в отношении дипломатов. Суть этого исторического документа, если не обращать внимания на маловразумительную преамбулу, в которой выражалось взаимное деланное изумление по поводу сложившейся ситуации, и словесную шелуху, рассыпанную ровным слоем по всему тексту соглашения, сводилась к более-менее внятному обещанию никогда и ни при каких обстоятельствах впредь не допускать членовредительства пойманных дипломатов, а просто, ласково пожурив их вербальной нотой, высылать на родину.