Число зверя

Но битвы не получилось. Таинственный посетитель, не принимая боя, скользнул к окну лестничной площадки и выхватил из ножен огромный нож с крупными зубьями по обуху. Крюков потащил из-под куртки свою главную артиллерию — двуствольный обрез. В критические дни этот предмет неизменно вселял в него чувство уверенности.

Противник взмахнул ножом. Раздался щелчок, и из упора-ограничителя рукоятки вдруг растопырились крючкообразные лапы. Одну из лап он зацепил за железные перила лестницы и ломанулся спиной прямо в оконное стекло. Крюков успел заметить, что от массивного кольца в основании рукоятки ножа к сумке на поясе визитера тянется тонкий трос.

Через мгновение ночной посетитель исчез в ночной тьме, и только колебания натянутого троса и сквозняк из разбитого окна говорили, что это был не бестелесный призрак.

Крюков извлек из кармана выкидной нож, щелкнул клинком и полоснул по тросу. Послышалось звяканье металла о металл.

— Стальной, зараза! Грека, кусачки! И в лифт!

Но и кусачки, которыми Грека с такой ловкостью перегрызал всевозможные провода, оказались бессильны. А прежде чем Крюков сумел подналечь на них изо всех сил, натяжение троса ослабло. Это означало, что беглец достиг земли. В ту же секунду гостеприимно раскрылись двери подошедшего лифта.

— Отставить лифт, — распорядился Крюков. — Птенчик, как у тебя?

В отличие от остальных, Птенчику было чем гордиться. Скованный наручниками черный постоялец нехорошей квартиры лежал носом вниз.

— Тащи понятых, — приказал Крюков Греке. — Лучше поздно, чем никогда.

— Картина художника Лисснера «Выход поляков из Кремля», — блеснул интеллектом Грека. — Он там мышей и кошек не сожрал?

И отправился будить свою вдову.

Мышей и кошек осажденный не жрал. Зато на кухне Крюков обнаружил рассыпанные по столу среди черных пластиковых капсул с героином запасы крупы, растворимого кофе и сахара.

— Похоже, он это все насухую трескал, — предположил Птенчик. — Водичкой бы, что ли, размочил. Плохо без электричества?

Пленный радостно закивал и ткнул пальцем в угол. Крюков заглянул за стул и увидел, что осажденный в поисках утечки электроэнергии развинтил розетку. Та же участь постигла и остальные, кроме той, в которую был включен компьютер. Он был снабжен стабилизатором напряжения с аккумулятором, поэтому наркоторговец успел забить в память материал, с которым работал.

Теперь этот материал был перед глазами. На экране виднелись списки на английском языке, снабженные комментариями. Крюков посмотрел на атрибуты открытого файла. Цепочка была довольно странной. Сначала значилась сеть «Юнител», затем шла надпись «Игра «В пирамиде«», после нее «Апекс». Замыкала цепочку надпись:»Малая пирамида».

Надпись внизу экрана спрашивала — собирается ли пользователь удалить программу. В этом случае вся информация могла быть уничтожена одним нажатием кнопки подтверждения. Крюков вовремя уловил движение пленника и торопливо нажал клавишу «N», то есть «нет». Списки на экране сохранились, но в углу появилась красная маска-табличка с надписью: «Информация строго конфиденциальная. У вас есть минута для подтверждения права пользования».

— «Минутка»!

Вирусная программа с таким названием уничтожала всю информацию на носителе, а также размыкала и заклинивала информационную цепь по прошествии одной минуты с момента предупреждения, если в нее не вводился условный код или пароль. После этого повторно войти в сеть с данного компьютера было уже невозможно. Поэтому ее часто использовали в качестве шифра для особо важных материалов.

Бытовало мнение, что «Минутку» изобрели яйцеголовые умники «Юнитела» для борьбы с конкурирующими сетями.

Крюков и Птенчик растерянно пялились на экран как два барана. Нигериец не скрывал детской радости.

— Он наверняка пароль знает, — высказал свое мнение Птенчик.

— Тогда спроси у него, — предложил Крюков. — Ты знаешь английский или суахили? По-человечески он вряд ли поймет. Скажи: «Акуна матата»!

— А что это значит?

— Хрен его знает. Может, ругательство? Типа — ты бы мог быть моим сыном, если бы я в тот раз забыл надеть презерватив. Ну, короче, маму твою… По звукам очень похоже.

— Тогда лучше не говори. А если на языке жестов спросить?

— Как это?

— Ствол ко лбу приставить. Может, поймет?

— Не поверит. Нашего так расколоть еще можно, а эту табуретку черного дерева — хрена.

«Бум! — сообщила надпись на мониторе. — Вы проиграли, ваша пирамида рухнула!»

Крюков плюнул и выключил ставший ненужным прибор. В прихожей послышались голоса приглашенных Грекой понятых.

Пока делали обыск, составляли протокол и доставляли черного невольника в ближайшую ментовку, где имелась камера, бесконечно долгая ночь подошла к концу. Они вернулись в свою контору. Большие напольные часы в кабинете начальника пробили шесть часов. Крюков упал на продавленный диван в секретарской и пригрозил:

— Кто разбудит меня раньше восьми, тот получит большую сладкую конфету. Во всю пасть.

Но разбудили его через минуту.

— Вставай, шеф, там тебя какой-то поп спрашивает, — дергал начальника за рукав Птенчик.