Чистилище

– …А вообще в последнее время товарищ Сталин почему-то стал меньше есть, – донеслось до его слуха с той стороны перегородки. – Не знаю, с чем это связано, может, приболел… – Говорила, судя по всему, повариха Анастасия, фамилию которой он не помнил, но знал, что это именно она готовит его любимые трёхдневные щи, которые ему подавали в горшочке.

Её собеседник поддержал беседу:

– Ну, не знаю, я, когда в охране на посту стою и он мимо меня идёт, прямо вот чувствую исходящую от него силу. У меня бабка в деревне знахаркой была известной на всю округу, с ходу определяла, чем болеет человек, и, видно, мне что-то передалось такое. Я вот тоже, если человек сильно болеет, чувствую, мне самому не по себе становится.

– Вот и ладно, хоть у товарища Сталина куча врачей, а всё ж ты, Вася, и впрямь присматривай за Иосифом Виссарионовичем. Мало ли… Если что, мне сигнализируй, а я уж как-нибудь намекну кому надо, чтобы обратили внимание на здоровье товарища Генерального секретаря… Ты это, возьми котлетку-то, на хлебушек положи. Только нажарила к ужину Самому, да с горкой получилось. Чайку навести?

– А давай!

Вождь, стараясь не шуметь, чуть поменял позу, всё-таки жестковатой была доска.

«Молодец Настя, что о товарище Сталине заботится, – подумал он о себе в третьем лице. – Микоян говорил, собирается выпустить книгу о вкусной и здоровой пище, вот первый экземпляр ей и подарю. А этим Василием тоже надо бы заняться, может, и правда обладает какими-то сверхъестественными способностями. Понятно, что марксизм-ленинизм отрицает подобного рода факты, но… Гурджиев вон мистик из мистиков, обучался у индийских гуру, у меня лично была возможность убедиться в его умении повелевать людьми. Гитлер организовал секретный отдел, занимающийся оккультными науками. Да и у нас Бокий ходил Шамбалу искать с Рерихом. Правда, кончил плохо, а вот если бы нашёл, глядишь, ещё пожил бы. Раскуси мы Ежова раньше, то и сейчас Глеб Иванович был бы жив».

Сталин ещё немного полежал на тёплой доске, а когда почувствовал, что боль отступила, слез с печи, оделся и пошёл ужинать. От ароматного запаха котлет, доносившегося сквозь перегородку с кухни, у него разгулялся аппетит.

Глава 16

– Ну что, будем прощаться? – Фрол Кузьмич, не замеченный ранее в проявлении чувств, крепко обнял меня и похлопал по плечу.

Мне показалось, что глаза у него заблестели, хотя, может, и впрямь показалось.

– Спасибо тебе, Кузьмич, за всё, – не менее прочувствованно произнёс я, пожимая ему руку. – Если бы не ты…

– Да брось, Фима, – отмахнулся он. – Ты это, поаккуратнее там, как до Архангельска доберёшься, на рожон не лезь. Ежели что, возвращайся в тайгу, у меня завсегда отсидеться сможешь.

На календаре было 5 апреля, вторник. По мнению охотника, навигация должна начаться не позднее чем через месяц, в течение которого я доберусь до Архангельска и успею осмотреться, что к чему. В дорогу он меня снабдил целым вещмешком продовольствия, где помимо тушёнки и сухарей нашлось место и вяленой лосятине, и разного рода травкам для чая, и сушёной клюкве, которую мне было рекомендовано жевать время от времени. Всё ж таки весенний авитаминоз, нужно беречься от цинги, которая меня едва не прихватила к моменту, когда Кузьмич нашёл меня больного под елью.

Заимку я покидал с чувством лёгкой грусти. Привык уже и к этой избушке, и к Кузьмичу, и к его лайке, которая бежала за мной добрый километр, прежде чем повернуть обратно. Привык и к чувству постоянной настороженности, особенно после того, как в середине февраля на заимку нагрянули сотрудники НКВД. Хорошо, Айва приближение чужих почувствовала заранее, ещё до того, как аэросани выехали на полянку перед зимовьем. Зарычала, встав на лапы и повернув морду в сторону двери, шерсть дыбом. Фрол Кузьмич и велел мне быстро нырять в подпол. Там две доски поднимались, а под ними до промёрзлой земли было около сорока сантиметров. То есть человек моей комплекции мог туда влезть и лежать неподвижно какое-то время. Вот туда-то я и забрался по команде хозяина заимки, который бросил мне мой полушубок, чтобы я себе спину, почки и прочие органы не отморозил. Рядом улеглись винтовка и остальные мои вещи, с которыми я заявился на заимку. Обнаружь их чужак, могли бы возникнуть резонные вопросы. Аккуратно уложив доски на место, Кузьмич поднялся наверх, оставив меня лежать одного в темноте, словно покойника под гробовой доской. А сверху пол Кузьмич слегка посыпал махоркой. Как он мне объяснил позже, на всякий случай, и, как выяснилось, не прогадал, потому что с энкавэдэшниками на аэросанях прибыла и ищейка, встреченная Айвой настороженно, но обоюдное обнюхивание прошло без эксцессов.

Спустя какое-то время я услышал шаги наверху, а ещё несколько минут спустя открылся ведущий в подпол люк, и сквозь щель между досками я увидел, как вместе с охотником, державшим в руке керосиновую лампу, спускается человек в унтах и полушубке, перепоясанном портупеей, и ведёт на поводке овчарку.