Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны

– Кстати, вы заметили, что она даже душ не приняла? Муж с утра поплескался, а она до водных процедур так и не дошла. Кстати, а из-за чего у вас вчера утром произошла ссора с убитой? – Последнюю фразу Элка по-русски адресовала Нахимову. Именно ему, а не жене.

Сашка вполголоса перевел ее вопрос французу. Тот изумленно вскинул бровь, но тут же взял себя в руки. Его лицо снова стало непроницаемым. Он требовательно посмотрел на испуганных Нахимовых. Мол, я жду ответа!

Овцы блеяли, трава зеленела, а суровые чабаны планировали попить чайку.

– Мы… Это… Она… – Мэрская жена, и до этого-то момента не отличавшаяся связностью речи, совсем сбилась, заюлила и понесла какую-то ахинею: – Она… Она нам угрожала! Она писала ужасные статьи! Она клеветница, сующая нос не в свои дела! Ее все ненавидели!

Детектив довольно скоро въехал в ситуацию. Он легонько шлепнул ладонью по столу, перебив этим жестом причитания истерившей женщины, и спросил:

– На основании чего вы обвиняете пострадавшую в клевете? Мне нужны факты, ну? Или вы всегда голословно обвиняете и оскорбляете людей? Не знаю, как у вас, а в нашей стране есть такое понятие – «клевета». И это довольно серьезная статья!

Мадам Нахимова вдруг подпрыгнула на стуле и пренеприятнейшим голосом взвизгнула. Ага, похоже, это ее супруг со всей силы пнул под столом – чтобы лишнего не говорила. А вообще очень уж они интересная семейка – он красивый, солидный мужчина, она же – дурная страшная курица. Но говорит в основном она (не по делу, правда), а муж то, вон, в бочину ей зарядил от души, то по ногам со всей дури пинает… Интересно, что их связывает? Неужели вот прям любовь такая неземная?

– Идочка, помолчи немножко, – показушно-ласково попросил жену Нахимов, крепко взял ее за руку и обратился к детективу: – Вы понимаете, я занимаю довольно высокий и ответственный пост. А пострадавшая, Ларски то есть, писала про меня якобы разоблачительные статьи. Про то, как я ворую средства из бюджета и беру взятки. Но! – тут Нахимов многозначительно поднял указательный палец: – Ни одно из ее обвинений не подтвердилось! Ни один из фактов! Ни одного из своих обвинений она не смогла доказать. – И зачем-то добавил задумчиво: – И никогда уже не сможет…

Элка открыла рот одновременно с детективом. Она-то хотела поинтересоваться, что мэр имел в виду, произнеся последнюю фразу, а вот что хотел сказать полицейский, так и осталось загадкой. Потому что в этот момент в ресторан ввалился взъерошенный Брост.

Точно, ему же через час допрос назначили! Умница этот телепродюсер. Пунктуальный. Минута в минуту приперся!

Глава 4

– Гадиной была эта Ларски. Гадиной и сволочью. Только я ее не убивал. Я ей платил. Она меня шантажировала. Сволочь.

Завидев в дверях беспомощно оглядывающегося Броста, детектив принебрежительно махнул рукой съежившимся Нахимовым, мол, пшли вон отсюда. А на словах добавил:

– Сидите в номере и никуда не выходите. Как только вы мне понадобитесь, я вас вызову.

Мэр с женой быстренько испарились, а их место занял телепродюсер. И сразу же начал оскорблять покойную. Очень зло и искренне.

Похоже, у личной маникюрши Кирилла Броста сегодня прибавилось работы. Генеральный директор телеканала так переживал, что сгрыз некогда идеальные ногти почти до основания. А еще он выдрал сам у себя несколько клочков волос и открутил две пуговицы на собственном дорогущем пиджаке.

Ибо – нервничал. Суетился. Боялся. И поэтому говорил правду, и ничего кроме.

Кстати, помощницу свою между делом вломил по полной. Предатель он, а не начальник. Стукачок. Павлушка. Нельзя же своих так подставлять!

– Мориша позвонила мне неделю назад. И прямо по телефону прокрутила запись. А на записи этой я, пьяный, рассказываю какой-то проститутке про то, какие лохи и козлы главные спонсоры моего канала. Это я потом только понял, что та девица из клуба, с которой я разоткровенничался, была науськана и специально ко мне подослана Моришей. Иначе с чего бы решила обычная шлюшка с дискотеки записывать наш разговор? – Брост горько вздохнул, помолчал и, не дождавшись вопросов, продолжил откровенничать: – А я тогда, идиот, разговорился. Мне же и в голову не могло прийти, что меня пишут. Ну, и рассказал этой малолетке про то, что я у своих покровителей миллионы ворую и что потихоньку конфиденциальной информацией приторговываю. Оппонентам ее сливаю. Ох, ну и идиот же я!

Он поднял голову, ища сочувствие в глазах собеседников. Сочувствия не было.