Чисто астраханское убийство

— Вот мы и поедем… до Дуськиного забора, а там загоним машину во двор и вернемся сюда, когда ты скажешь. Тоже на машине.

— И что у Евдокии станем делать? — уже заинтересованно спросила она.

— Как — что, конечно, уроки учить! Пройденный материал. Повторенье — мать ученья, слышала?

— Слышала, — задумчиво сказала Зина. — Тогда знаешь что? Объявление я, пожалуй, напишу, но только и ты, Санечка, помоги мне немного. Давай съездим в Замотаевку, и я все-таки заберу там свой заказ. Не люблю врать, а так — какая-никакая, все же правда. Это полчаса, не больше, много не потеряем, но хоть причина будет. Да и езды тут пятнадцать минут, поможешь? А то от них не дождешься транспорта.

— Какой разговор! — обрадовался он. — Сиди, сейчас за машиной сбегаю… Объявление только напиши, что откроешь пункт часов… ну, скажем, в пять-шесть.

— Ну и хулиганы ж мы с тобой! — серебристо рассмеялась Зина. — Ох, Санечка, чую, собьешь ты меня с пути истинного!

— Знаешь, Зинуля, вот сколько живу на свете, столько и слышу: сойдешь, собьешься, уведут… с этого истинного пути! Но хоть бы одна собака показала, где он, этот истинный-то?

И вообще, интересный он или нет? А может, там одна тоска зеленая? Так на кой он мне нужен? Не думала?

— Нет… — неуверенно сказала она, готовая в любую минуту рассмеяться.

— Вот и я тоже. А на нет и суда нет, значит, и не будем ломать себе головы. Короче, я уже в пути… Да, — он вернулся, — я думаю, что мы вполне можем сделать где-нибудь по дороге недолгую остановку. Стекла-то у меня затемненные, благодать! Ты — как?

— Ждешь возражений? А их не будет!

— Ай, молодец! — И он быстро пошел к Дуси ному дому.

— Ты далеко, Саня? — спросил Грязнов у Турецкого, который открывал ворота, чтобы выехать. Вячеслав стоял на крыльце, а из-за его спины выглядывала любопытная мордашка Дуси с растрепанными волосами.

— Рядом тут, в Замотаевку, хочу помочь Зине лекарства привезти. Скоро будем.

— А вы не шибко торопитесь, — посоветовал Грязнов. — Но и к обеду не опоздайте, сегодня свежая стерляжья уха и судак по-польски. Как надо, по-настоящему, сам прослежу!

— Ишь, гурманы… А когда обед?

Грязнов обернулся к Дусе, что-то спросил и крикнул:

— Часа через два, так что можете даже и задержаться, покатайтесь по округе, тут места, говорят, красивые. А еще лучше, на бахчу скатайте, мы и от хороших арбузов не откажемся, да, Дусенька?

— Ох, не откажемся. — Она широко зевнула и заразительно засмеялась.

— С вами все ясно. — Турецкий махнул рукой и уселся за руль… «Странное какое-то время, — думал он, неспешно катя по улице, чтобы не поднимать клубы пыли. — Что это, подарок судьбы или очередное сумасшествие? Ну, со Славкой понятно, он — из тайги… А Зинка как же? Вот въехала в душу и улыбается, зараза… И рука не поднимается выпихнуть ее оттуда… А может, и не надо пока? Ведь не зло же творится, а, скорее, добро, — вон как она сразу ожила…»

Рассказанная ею утром история не выходила из головы. И чисто по-человечески он прекрасно понимал ее возмущение. Но, являясь не просто посторонним сочувствующим, а при этом еще и профессионалом, Турецкий понимал, что сам не может иметь к этой тяжкой, прямо надо сказать, истории никакого отношения. Есть, в конце концов, служебная этика. Есть здесь какие-то связи и у Славки, да хоть и с тем же генералом Приваловым, вот и пусть тот напряжет маленько местных товарищей. Которые уже с утра предпочитают напиваться, а не скучную службу нести. Как, впрочем, и повсюду. Одна и та же картинка-то. Но, с другой стороны, он был опять-таки профессионалом, и это качество, помимо как бы его воли, уже само по себе делало его сопричастным событиям, в которых мучаются и страдают по-своему близкие уже ему люди. Они же знают, кто он и на что способен, если только захочет. И когда он ловил на себе заинтересованный и даже восхищенный взгляд той же Зины, он, естественно, меньше всего решился бы отнести его смысл на счет своих мужских качеств. Все-таки котлеты — отдельно, и мухи — тоже. Не надо путать французское и коричневое. Конечно, Дуся уже что-то рассказала Зине о нем, а той — разумеется, Славка, иначе откуда такая прямо-таки восторженная встреча? А уж Славка живописать умеет. И вот это раздвоение между «не хочу» и «надо бы» очень беспокоило душу Александра Борисовича.

Браться? А как? С какой стати? Кто разрешит, в конце концов? Кто захочет отдать ему материалы предварительного следствия? Это же чистый абсурд…

Но снова всплывал перед глазами почти умоляющий взгляд Зины, и просто так отринуть ее невысказанную просьбу, сославшись на свою занятость или там непричастность, было бы очень сложно. Да она и не поверит. Как не поверит и та же Дуся, готовая поверить, кажется, всему, что ни скажет Славка. Но там — другое дело, там женщина завязла в своих чувствах уже по уши, как муха в банке с вареньем. И сладко, и выбираться не хочется, а надо… Да у нее все на лице написано.