Чисто конкретное убийство

Ничего, всегда ведь могло быть, что кто-то чисто случайно видел такого человека, в другом месте и в другое время. Возняк уже взял разгон. Вихрь идей, завладевший в тот момент его разумом, превосходил по силе несколько циклонов вместе взятых, а сам комиссар чувствовал себя одновременно жертвой, убийцей и — что самое страшное — хахалем красотки Хелюси Хавчик.

К сожалению, Эва приехала первой и не принесла Возняку удачи.

— Ну и ну, — сказала она с восхищением, качая головой. — Хорош циферблат, ничего не скажешь! На такого бы и я на улице оглянулась…

Лицо было просто фотомодельным и прекрасно соответствовало черепу. Идеально прямой нос, изящная дуга бровей, большие глаза, безупречный овал лица, без малейшего изъяна, никакой асимметрии, вытесанная из мрамора мужская красота, разве что малость слащавая. Романтический рыцарь.

— Ну, такого конкурента каждый мегаломан охотно убрал бы со своего жизненного пути, — ехидно заметила секретарша, дама весьма преклонного возраста.

— И ты его не знаешь? — в отчаянии спросил Возняк Эву.

— А откуда мне его знать? Если он там и был, я знаю только его спину, да и то плохо…

Именно в этот момент появилась длинная процессия свидетелей. Все прибыли одновременно, что иногда случается именно в тех случаях, когда это никому не нужно.

Возглавляли процессию Паулина и Леокадия, сразу за ними шел Феликс, следом — Анна Бобрек, Марленка, Росчишевская с этим ее ангельски терпеливым… как, бишь, его? Патриком За Патриком — Иоанна. В арьергарде подтягивались остальные члены запутанного семейства с участка, на которых никто не возлагал особых надежд.

Возняк почувствовал, что перегнул палку. Он намеревался пристально наблюдать за выражением лиц свидетелей. Ведь каждый мог соврать, что-то скрыть, а ему нужна была исключительно правда. И что же он натворил собственными руками? Придется пристально наблюдать своего рода первомайскую демонстрацию или распродажу в супермаркете! М-да, замечательная идея, ничего не скажешь! Нужно немедленно их остановить! Впускать по одной штуке, максимум по две!

Толпу не сразу удалось призвать к порядку, но, к счастью, до того, как кто-нибудь, кроме Эвы, успел увидеть портрет анфас и профиль справа и слева. Во главе остались Паулина с Леокадией. Коль скоро они прибыли первыми, первыми они и останутся! Выставить себя они так и не позволили!

Обе критически присматривались к портретам.

— А что это он такой лысый? — недовольно скривилась Паулина.

— Волосы описывают свидетели, — наставительно ответила ей Леокадия. — Я его, кажется, где-то видела.

— А я нет. Такого лысого я бы запомнила.

— Балда! Если я его видела, то и ты тоже. И вовсе он не был лысый.

— Тогда какой? Волосатый?

— Нормальный, как человек. Что-то мне мнится… Ну, не знаю, я много людей вижу, но он мог появляться и на участке, вас ведь это интересует? Он у меня почему-то ассоциируется с Марленкой… — Она подошла к фотографии на мольберте и закрыла рукой верхнюю часть головы. — Ну да, все сходится. Эта лысая башка очень сбивает с толку. Я его видела.

— С волосами да, может быть, — милостиво согласилась Паулина — Возможно, что я тоже видела. Но уже очень давно.

— И кто это? — жадно спросил Возняк.

Обе едва не обиделись. Леокадия опустила руку.

— А нам-то откуда знать? Мы его еле-еле вспомнили, а вы хотите знать, кто это.

— Он как-то промелькнул в нашей жизни очень давно. И я совсем не уверена.

С большим облегчением Возняк избавился от первых свидетелей и с еще большим облегчением пригласил Марленку.

— О господи! — ахнула Марленка, почти в ужасе.

Она ощупью нашла стул за спиной.

— Ведь это… Если бы не лысина… Но ведь это же дядюшка!

У Возняка капитально отнялся язык.

— Что-о-о?!

— Мой дядюшка. Ну тот, названый. О котором все столько говорят. Но он не был лысый!

Возняк со всей поспешностью вывел лицо на монитор, художник-график начал примерять прическу. Страшно взволнованная Марленка перестала цепляться за стул и давала инструкции.

— Нет, никаких локонов! Но нет, и не такой прилизанный, волосы у него как-то так росли… По-моему, немного посветлее… И покороче, такие нормально стриженные, по-мужски. И еще мне кажется, волосы были гуще…

Не отпуская Марленку, с которой рядом было как-то веселее и приятнее, Возняк вызвал Анну Бобрек.

Спокойная и выдержанная женщина вошла, взглянула и замерла.

Она буквально окаменела, молчала и, забыв дышать, вглядывалась в лицо на экране. А Возняк с бешеным интересом смотрел на ее красивое лицо.

— Ну и что? Вы его узнаете?

Анна Бобрек попыталась вернуть себе голос.

— Не понимаю, — наконец выговорила она после долгого молчания. — Это пан Бартош. Вы мне показываете убийцу или жертву?

— Жертву, проше пани. Покойника, найденного на огородах больше десяти лет тому назад.

— Я все-таки не понимаю. Не может быть. Это значит, что Бартош умер? Вы его ищете, а он умер?

— Так точно, проше пани. Если это он, то он совершенно и радикально умер.

— Господи помилуй!

Наблюдавший все это со стороны сотрудник комиссара торопливо подсунул ей стул, оставленный Марленкой, на который Анна Бобрек почти рухнула и снова надолго замолчала.