Чисто семейное убийство

— Прекрасно. Так кто убил Степана Степановича? — спросила я, рассчитывая, что мы с дочерью настроены на одну волну.

Аня подняла голову и посмотрела на меня с нескрываемым изумлением. Да, согласна, я не перестаю удивлять окружающих меня людей. Я даже несколько устала от этого.

— Не в том смысле. Я все знаю про это. Ну мама… Про «это». — Моя дочь чуть покраснела и опустила глаза. — Я знаю не только откуда появляются дети, но и как они туда попадают, — выдала она реплику и грустно уставилась на дно чашки.

Штрейкбрехер Яша грозно двинул крышкой кастрюли и покинул кухню. Я оставалась один на один с вопросом о процессе воспроизводства населения.

— Ничего страшного. Знание — сила. — Я прикинулась бодренькой идиоткой и блестяще завершила мысль: — Тем более, что кое-кто попадает туда по-другому.

— Да? — оживилась Аня. — Вот и я говорила всем, что из пробирки. А что по телику показывают — это просто реклама презервативов. Нужно же их как-то продавать. Но надо мной посмеялись. — Она всхлипнула и быстро заревела.

— Да не слушай ты своих одноклассников, что они в этом понимают! Особенно мальчики! Особенно мальчики. Они проживут всю жизнь, так и не разобравшись, откуда берутся дети, а главное, как они превращаются во взрослых.

— Это не мальчики, — запротестовала Анна. — Это учительница. Сказала, что докажет на практике…

Сопение у дверей на кухню стало синхронным и грозно солидарным. Стукач Яша вызвал на подмогу прокурорский надзор. Мне показалось, что в квартире уже позвякивают наручники.

— Скажи, это отвратительно? Ну если ради ребенка, потерпеть можно… Если соберешься, отдай меня бабушке. Мне тебя так жалко…

А мне себя как жалко! Я же человек занятой, общественный, уже после второго брака имена стали путаться и сливаться в нечленораздельное «дорогой». Если в двадцать с хвостиком я дотошно изучала Камасутру и бессмертную Руфь Диксон, то теперь только методические пособия по имитации полного полового удовлетворения. А главное, если бы ради своего ребенка, а то ради чужого, немолодого и невоспитанного.

— Аня, что значит — докажет на практике? — Во мне наконец заговорил материнский инстинкт. — У вас это что, в школьной программе? Мы уходим. Мы забираем документы. Мы будем учиться в Швейцарии, в монастыре. Один мафиози должен мне американку, так пусть оплатит тебе приличное консервативное образование. Я не допущу.

У двери одобрительно затихли и начали переговоры. Я представила себе, как Яша будет жить при монастыре кармелиток, чтобы удостовериться в Анином благополучии, и пожелала всем участникам процесса глубокого личного мужества.

— Так я сегодня в школу не иду? — обрадовалась Аня и сразу просияла.

— Сегодня в школу иду я! Кто ведет курс этики и психологии семейной жизни? Когда у вас будет этот урок?

— Это факультатив на продленке, — опечалилась Анна, расценивая свои шансы на прогул как нулевые. — Ведет наша первая учительница. Она наш классный руководитель на общественных началах.

— А на государственных есть? — спросила я.

— Есть, — кивнула Аня. — Только кто же за десять рублей будет про письки рассказывать.

— Аня, — укоризненно прошептала я, подбирая достойный аналог детскому слову «письки». — Нельзя так говорить. Половые органы. И то в крайнем случае.

Вот именно. Потому что органы — это в крайнем случае. Сейчас один из представителей их топтался за дверью и создавал ненужный ажиотаж.

— Нет, мама, это еще хуже, сама подумай…

Взъерошенный Яша влетел на кухню и замер в позе оскорбленной добродетели.

— И зачем эти терминологические споры, когда нашего ребенка развращают? Что ты сидишь? Что ты тут высиживаешь? Какая гадость! Мерзость! Немедленно надо принимать меры и прекратить это безобразие! — бушевал Яша.

Тошкин мелко-мелко кивал из-за двери. Входить он пока боялся. С ним предстояло разобраться по поводу ночной отлучки. А скандал в школе отдалял его казнь на очень неопределенное время.

— Надя, собирайся. Мы идем к директору. Я ему покажу практические занятия!

— А вот это называется гомосексуализм, — подытожила Аня, окончательно успокоившись.

— Ты слышишь? Нет, ты слышишь? Что она такое говорит? Кто научил ее этой гадости? Еще и практические занятия. Да хуже придумать трудно.

— Разумеется, я пойду в школу. — Примирительный тон мне удался на славу.

Расслабившийся Тошкин на носочках вышел к очагу конфликта и явно принял сторону Яши.

— Где шлялся?! — мгновенно отреагировала я. — Отвечай, пожалуйста, при всей семье.

Дмитрий Савельевич вжал голову в плечи и невнятно проблеял:

— Дела!

— Разберемся! — грозно рыкнул Яша на нарушителя семейной дисциплины и погладил хитрую Анечку по голове.