Чисто шведские убийства. Отпуск в раю

Водитель, квадратный мужчина с двумя толстыми складками на загривке, подвел машину к домофону у ворот. Опустив окошко, он с видимым усилием высунулся из кабины, отчего у него между штанами и футболкой показался голый живот, и нажал кнопку вызова.

Загорелось кольцо диодных лампочек, и на водителя уставился глаз камеры.

— Джесси Андерсон, — раздался из динамика женский голос — резкий, как удар хлыста. У говорившей был американский акцент.

— Здрасте, это Ронни из «Эстерленфлютт», — по-сконски протяжно проговорил водитель. — Мы привезли этот… — Ронни поискал нужное слово. — Крюк.

Металлическая решетка плавно заскользила вверх.

— Come on in[1].

Пространство за оградой по большей части являло собой строительную площадку с бытовкой для рабочих, мусорными баками и кое-какой техникой. Впереди угадывался ряд абсолютно одинаковых, недавно залитых фундаментов, из которых торчали в вечернее небо пластиковые трубы. Слева стоял фасадом к морю единственный пока готовый дом.

— Ну и ну!

Дом был выстроен из бетона, стали и стекла. Прямые линии, острые углы. Ни карнизов, вообще ничего, что нарушало бы прямоугольную форму.

— Бункер какой-то. С пятьсот квадратных метров, наверное. Как по-твоему?

Напарник водителя, Стиббе, молча кивнул.

На подъездной дороге стояли две машины, одной из которых был белоснежный «Порше»-кабриолет. Ронни заглушил мотор, и оба вылезли из кабины, одновременно хлопнув дверцами.

Навстречу им уже шла женщина лет сорока с небольшим: длинные светлые волосы, узкая юбка, ворот блузки щедро расстегнут. Высокие каблуки цокали по каменной плитке.

Не успел Ронни открыть рот, как женщина раздраженно подняла палец, продолжая говорить по мобильному телефону.

— Can I put you on hold for just a minute, James?[2]

Ронни и Стиббе многозначительно подмигнули друг другу — как всегда, когда клиентка бывала хорошенькой.

— Вы Джесси Андерсон? — спросил Ронни, хотя видел лицо женщины и в газетах, и по телевизору.

— Вы опоздали почти на два часа, — резко заметила Джесси.

Ронни пожал плечами.

— Скульптор, Улесен, с упаковкой не справился. Нам со Стиббе пришлось ему помогать, времени ушло больше, чем…

— Это не мои проблемы, — отрезала Джесси. — Сроки надо соблюдать. Завтра я позвоню вашему начальству, потребую пересмотреть счет за доставку. А теперь разгружайте, у нас мало времени. Элин покажет, где смонтировать скульптуру.

Она махнула женщине помоложе — темноволосой, в очках, — резко повернулась и зацокала обратно к дому, снова вернувшись к телефонному разговору.

— Sorry for that, James. As I was saying, don’t pay any attention to the rumors. The market in Skåne is booming and Gislövsstrand is an excellent investment opportunity…[3]

— Элин Сиденвалль, ассистентка Джесси, — представилась молодая женщина. Ей было лет двадцать пять, в речи слышался стокгольмский выговор. Блузка застегнута под горло, а каблуки значительно практичнее, чем у начальницы. В одной руке женщина держала папку-планшет. — Скульптуру надо установить внизу, в гостиной.

— Внизу? — спросил Ронни. — В наряде ничего про лестницу не сказано.

Элин заглянула в документы.

— Установить в гостиной на нижнем этаже, — прочитала она.

— Вот именно. Про лестницу ничего нет, — констатировал Ронни.

— Это дом ступенчатой этажности, он выстроен на склоне, — сухо объяснила Элин. — Холл, кухня, гостевая, гардеробная и еще несколько комнат — на верхнем этаже. Общие пространства, спа и хозяйская спальня — на нижнем этаже с выходом в сад и к морю. Скульптура будет стоять в гостиной, непосредственно под кухней. Вот, сами посмотрите!

Она протянула Ронни планшет и постучала по нему пальцем.

Обычно Ронни в таких случаях начинал протестовать, но шеф предупредил их, что с этой клиентки надо сдувать пылинки.

Элин Сиденвалль вопросительно вскинула бровь.

— Ну? Работаем?

Ронни смиренно вздохнул и откинул задвижку на задних дверцах фургона.

— Две сороки весны не делают, или как ты там говоришь, а, Стиббе? — проворчал он, удостоверившись, что Элин его не услышит.

Прошел почти час. Перевозчикам удалось стащить скульптуру вниз по лестнице и установить ее в гостиной. Элин зорко наблюдала за ними и прерывала их труды, как только возникал хоть малейший риск того, что они заденут стены или перила. Потом она взяла рулетку и лично удостоверилась, что скульптура стоит именно там, где должна. Однако Джесси Андерсон осталась недовольна. Ронни и Стиббе пришлось трижды перетаскивать скульптуру взад-вперед, прежде чем Джесси наконец отпустила их с миром.

Элин проводила обоих к выходу. Ронни — может, у него резко понизился сахар, а может, дело было в незапланированном спуске по лестнице — не удержался и нарушил инструкции шефа.

— Про вас вчера в газете было, — сказал он. — Николовиус написал новое письмо; вот он вас припечатал. — Ронни, к своему удовольствию, заметил, что ассистентка скривилась. — Кто бы ни был этот Николовиус, он ненавидит вашу начальницу. И вряд ли он в этом одинок, верно?

Элин промолчала.

Ронни подмигнул ей и полез в фургон.

— Откроете ворота? — спросил он, опустив окошко.