Чистое удовольствие

– Спасибо, малыш, – любяще улыбнулся он. – А ты пойдешь загорать или на балконе почитаешь?

– Еще не решила. Может, на массаж схожу, если свободно, – почему-то ответила она, хотя на массаж не собиралась. Мысли просто путались у нее в голове, и чувство одурения не проходило.

Хлопнула дверь соседнего номера, из него вышла та самая гулящая мамаша, которую Наталья подслушивала в фитнес-студии. Выглядела она довольной до неприличия, и видно это было отчетливо. Теория у барышни явно не расходилась с практикой.

Провожая мужа, Наталья по-прежнему стояла в дверях номера, и, когда эта женщина проходила мимо, их взгляды пересеклись. Улыбнувшись Наталье, она заговорщически подмигнула, так, словно знала, что та в курсе ее приключений. Мимолетный взгляд, легкая улыбка с хитроватым прищуром, что-то екнуло в груди Натальи, и она шагнула вглубь номера, боясь, что муж заметит, как она покраснела. Покраснела так, будто это она изменяла ему в соседнем номере, пока он спал. Она все более явно ощущала вовлеченность в какой-то тайный заговор похоти, словно ее приобщили к этому, не спрашивая. В этом отеле существовало второе измерение жизни, которое внезапно коснулось и ее, без спросу овладевая ее мыслями, желаниями и эмоциями. И она ничего не могла с этим поделать.

Закрывая за собой дверь, Наталья почувствовала, как вновь закружилось в голове, и как опять задрожали руки. Чуть пошатываясь, она прошла в ванную и, вынув наконец из кармана пачку презиков, недоуменно посмотрела на нее. Ладони ее были липкими от волнения, лицо залито краской, а вид абсолютно растерянный, подняв глаза, она увидела это в зеркале. Увидела дымку во взгляде, увидела приоткрытый рот и чуть припухшие губы, увидела полураспахнувшийся халат и желание, которое она излучала. Это желание затмило все, Наталья его ясно чувствовала, везде, во всем теле, не только между ног, она была пьяная от желания. Пьяная настолько, что уже мало что соображала, она была сама не своя, будто ее загипнотизировали.

Все, что происходило дальше, было вне Натальиного контроля, ее будто затягивало куда-то, а она была не в силах сопротивляться или о чем-то размышлять.

Абсолютно ни о чем не думая, она медленно положила Durex в карман халатика и… начала прихорашиваться. Время приближалось к пяти, и заговор вступил в силу. Вступил независимо от нее. Раздвоенности больше не было, ее сексуальность овладела ею. Муж, измена, верность, приличия… все это ушло на второй план.

Как бы это не могло показаться странным, но дальше Наталья действительно ни о чем не думала. Ее состояние чем-то напоминало состояние Раскольникова из «Преступления и наказания» Достоевского, когда тот шел убивать старуху-процентщицу. Ее словно что-то вело, взяв за руку, что-то подчинило и завлекло, все теперь происходило само собой, а она только оценивала происходящее как бы со стороны. Вместо топора она ощупывала в кармане пачку презервативов, вместо дворового люда сторонилась обслуживающего персонала гостиницы, а вместо квартирной хозяйки побаивалась рецепции. Так же, как и Раскольников, она была в состоянии полу-прострации, и действовала неосознанно, не сомневаясь, что так оно и нужно. Он шел убивать старуху, а она изменять мужу, но значимость этого была для них равной.

Вероятно, такая аналогия покажется кому-то неуместной, но психологическое состояние Натальи было столь же неуравновешенным и столь же абстрагированным от действительности. Она была вне себя и действовала соответствующим образом.

Она подкрасила губы и подвела глаза, затем вспомнила, что надо бы помыться и хорошо бы тщательно, но потом решила, что нелепо смывать желание и просто приняла душ. Надела бюстгальтер, а затем сняла его, он явно был лишним, потом стала перебирать трусики потому, что это было важным, надела одни, а затем другие, третьи… подумала, что и они лишние, но затем вновь надела. Нужно же было красиво выглядеть.

Время шло, и Наталья это видела, поглядывая на часы, но не только видела, а и чувствовала, как оно текло, каким-то особенным образом чувствовала. Пять часов приближались, и нельзя было опаздывать. Почему нельзя? Потому что все могло сорваться, ее ведь ждали ровно в пять. Почему ровно и насколько ровно, она не знала, а только все больше нервничала по мере приближения назначенного времени. Нервничала и торопилась не опоздать. У нее начали сильней дрожать руки и появился озноб, хорошо, что она подкрасилась вначале, теперь это было бы невозможным. Пузырек с духами чуть не вывалился из рук, а из зеркала на нее смотрели еще более очумелые глаза. Странно, что она не забыла ключ от номера, выходя.

Нужно было пройти по коридору до лифта, спуститься на два этажа и найти сто восемьдесят восьмой номер. Все, казалось бы, просто, и все было рядом, если бы не Натальино состояние. Она боялась того, что делает, боялась встретить знакомых или быть увиденной обслугой около этого номера, она вообще боялась, сжимая в кармане халата пачку презиков, но ее вело в сторону этого номера независимо от нее.