Чистосердечное убийство

«Стоп! — остановил себя Гуров, откинулся на спинку кресла и потер виски пальцами. — Не надо торопить события и выдавать желаемое за действительное. Я сейчас переписываю роли по своим догадкам, а это не есть объективно. Реально только то обстоятельство, что посреди территории, необходимой многим игрокам, торчат два ангара. Они всем мешают, но никто не может их убрать. Почему? Вопрос не такой уж и сложный. Власти сносили целые жилые новенькие дома, как вон в соседнем Саратове, где их построили около аэропорта, а они перекрыли область действия локаторов.

Добиться соответствующего решения и снести пару пустующих ангаров несложно. Значит, у тех, кто не хочет этого допускать, есть поддержка на самом верху. Федосеев? Он как-то связан с ангарами? С «Альтернативой»?».

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился капитан Седов в опрятной, тщательно отутюженной форме.

— Рогозин приехал, Лев Иванович, — доложил он. — Можно идти, он ждет.

Гуров молча кивнул и быстрым шагом покинул кабинет. Рогозин был на месте и занимался сразу несколькими делами. Он подписывал какие-то бумаги и принимал доклад кого-то из подчиненных. Речь шла об устранении недостатков. Подполковник увидел Льва Ивановича, кивнул на стул у стены и пальцем постучал по циферблату наручных часов.

— Так что у нас? — спросил Рогозин и потер лицо руками.

К этому моменту все подчиненные наконец-то покинули его кабинет. Там остались только Гуров и Седов.

— Я прошу прощения, Лев Иванович. Сами видите, у меня полный завал!

— Ничего, остальную работу тоже никто не отменял, — ответил Гуров. — Дело у нас вот какое. Вы должны раздобыть Алексею хорошую видеокамеру, которая не боялась бы атмосферных осадков, была компактна и вела съемку во всех доступных диапазонах.

— В том числе и в ночное время? — Рогозин покачал головой и стал делать пометки в ежедневнике. — Есть у нас аппаратура для оперативных мероприятий, но я не уверен, что сейчас она свободна. Хорошо, уточню.

— А зачем мне такая камера? — загорелся интересом Седов.

— Ты, Леша, должен ночью очень и очень осторожно установить эту камеру в поле, напротив ворот обоих ангаров.

— Ага, все-таки решились, да? — обрадовался капитан.

— Есть новые данные? — куда более сдержанно спросил Рогозин.

— Да, но не улики. Я могу с твердой уверенностью сказать, что, по косвенным данным, Коновалов врет. Он замешан в убийстве Бурмистрова. Теперь нам нужны улики, и мы знаем в каком направлении копать. Коновалов фактически присутствовал при убийстве Бурмистрова. Это произошло возле ангаров. Вот первый посыл. Теперь второй. Из-за природоохранных территорий идет явная война. В ней проиграли экологи, строители, победили вице-губернатор и главный инженер нефтеперерабатывающего завода. Но связь между ними не установлена. Основная версия теперь заключается в том, что Бурмистров кому-то помешал. Но на какой именно стадии этой войны? Кто из противников убил его? Экологи, Воропаев? Или те люди, которые уже победили и закрепили за собой степи, зачем-то им нужные? Главный инженер «Крекинга», областной чиновник?

— Что за областной чиновник? — удивился Рогозин.

— Это вице-губернатор Федосеев. Зафиксирована его встреча с главой «Каналстроя» Воропаевым, в ходе которой Федосеев угрожал строителю. Спор шел из-за каких-то территорий. Косвенно этот же Федосеев тормозит вопрос о восстановлении в своем прежнем статусе двух природоохранных территорий. Это дрофиный заказник и бобровый заповедник. Против был и Воропаев, но они с чиновником во вражде. Значит, у них спор был из-за тех же территорий. Экологи — люди интеллигентные. Материальной выгоды от восстановления заказника и заповедника они не получат. Во всяком случае, не сотни миллионов, из-за которых убивают. Еще одним противником всего нового на этих полях оказался главный инженер нефтеперерабатывающего завода. А еще у нас есть догадки о захоронении в тех местах большого количества нефтепродуктов. Не забудем о ботинках и местном населении, у которого не исчезают странные страхи, связанные с этими полями. Плюс труп Корнейчука.

— А два пацана, которые там утонули в прошлые годы? — напомнил Седов.

— Молодец, к месту! — похвалил Гуров.

— Значит, если исходить из войны за эти поля, то получается, что Бурмистров был единственным, кто хотел снести ангары и погиб? — барабаня пальцами по столу, сказал Рогозин. — Но живы экологи. Не вяжется. Тогда должны были убивать всех.

— Можно сказать, что погиб один из активных местных экологов. Конечно, условно. Для науки и для друзей. Его подкупили, чтобы он отказался от своих научных притязаний и не лез в это дело. Так что и экологи пострадали.

— А строитель Воропаев? Он тоже претендовал на эти поля, но живой и здоровый.

— Он мог вовремя понять, чем ему это грозит, насколько серьезно настроены оппоненты, и отойти в сторону.

— Тогда в этой войне уже победила одна из сторон, да? — предположил Рогозин. — Если мы сейчас, к примеру, прекратим копаться в этом деле, то все встанет на свои места и снова успокоится?