Чистосердечные признания (ЛП)

— Нужны настоящие мускулы, чтобы так далеко бросить рулон, — объяснял Барли, когда раздавшийся невдалеке смех привлек внимание Хоуп. И ее взгляд, как притянутый магнитом, сосредоточился на высоком, стройном ковбое в изношенной соломенной шляпе. Дилан Тэйбер, сложив руки на груди, прислонился плечом к трейлеру «Фунты жареной картошки» и разговаривал с несколькими женщинами, окружившими его. Внезапное появление шерифа на ярмарке было столь же неожиданным, как и теплая вспышка, возникшая в животе и волной поднявшаяся к груди Хоуп. Сумасшедшее сердце грохотало в ушах, и она притворилась, что слушает Барли, но на самом деле не слышала ни слова.

Дилан поднял взгляд, и его глаза встретились с глазами Хоуп. Он смотрел на нее, наклонив голову набок, слушая женщин, которые толпились вокруг него. От его вида в животе Хоуп разлилось жаркое удовольствие, и она не могла удержать улыбку, изогнувшую ее губы. И ждала чего-то в ответ, но Дилан ничем не показал, что заметил ее. По выражению его лица нельзя было понять, ощущал ли он такое же удовольствие или теплые вспышки и чувствовал ли что-нибудь вообще. Он просто смотрел на нее, его красивое лицо абсолютно ничего не выражало. Затем он отвернулся.

— Стэнли сказал, что ты пишешь статью про Хирама Доннелли.

Хоуп посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней.

— Да, — ответила она. Ее мысли были рассеяны, чувства в полном беспорядке.

— Хирам был моим троюродным кузеном, — сказал Барли. — Когда он был маленьким мальчиком, отец сбил его трактором. Так что мы прекрасно осознавали, что он был травмирован с раннего возраста, и понадобилось лишь время, чтобы это вышло на поверхность.

О, Боже, только не снова. Несколько дней назад у почтового офиса ее окружили друзья Минни. Те хотели убедить миз Спенсер, что Минни — богобоязненная христианка, которая никогда не делала ничего противозаконного. Когда Хоуп сообщила им, что извращенный секс не всегда противозаконный, и даже ярые христианки время от времени наслаждаются небольшими извращениями, они посмотрели на нее так, будто ее устами говорил Дьявол.

— В любом случае его семья будет благодарна, если вы упомянете, что все остальные — нормальные, — сказал чемпион по метанию туалетной бумаги. Он фыркнул и скрестил свои огромные руки на бочкообразной груди: — И никто из нас не верит в любые виды порки.

— Я запомню это, — заверила его Хоуп и, извинившись, направилась к мусорной корзине, чтобы выкинуть палочку от хот-дога.

Люди вокруг болтали и шутили, наполняя палатку легкостью и смехом, которые царили здесь потому, что все знали друг друга целую жизнь. Кто-то бросил в корзину пустую кружку. Хоуп направилась сквозь толпу к Шелли, чувствуя себя очень одинокой. Но это был точно не первый раз в ее жизни, когда она ощущала одиночество, стоя в толпе людей.

Сзади ее обхватила большая теплая рука, и Хоуп уставилась на сильные пальцы, обвившие ее предплечье. Повернувшись, она посмотрела на лицо Дилана. По нему все еще не было заметно, что он так уж рад видеть ее.

— Не ожидала увидеть тебя здесь, — сказала она.

— Не ожидал, что приду, — он опустил руку, и холодный воздух сменил тепло его ладони. — Я не был в городе на Четвертое июля в течение нескольких лет.

— Тебя вызвали на работу? — спросила она и посмотрела на его губы, с которых слетело слово «нет».

Как и большинство людей на ярмарке, он надел рубашку в бело-голубую полоску почти в цвет национального флага с пуговицами на груди и на запястьях. Вместо привычных «Левисов» на нем были темно-синие «Вранглеры». Ремень был сделан из выделанной кожи, а центр серебряной пряжки, которая, должно быть, весила не меньше пяти фунтов, украшала двойная «Т».

— Так что же привело тебя в город? Может, у тебя неконтролируемое желание к корн-догам?

— У меня есть одно неконтролируемое желание, но не к корн-догам, — сказал он, а затем пристально оглядел ее с ног до головы. Его взгляд медленно путешествовал вверх по ногам и бедрам Хоуп и остановился на черном топе там, где был белый логотип «Бебе». Затем их взгляды встретились, и она тут же почувствовала жар. Дилан больше не казался безразличным. Он смотрел на нее так, будто готов съесть прямо тут.

— Отличная татушка, — указал шериф на плечо Хоуп.

— Спасибо. Я подумала, что благодаря ей буду выглядеть как подружка байкера.

Одна бровь приподнялась и исчезла в тени его шляпы.

— Ты совсем не похожа на подружку байкера. Во-первых, тебе нужны кожа и плохое поведение. — Он замолчал на секунду, прежде чем добавить: — Но, хотя, если подумать, можешь ограничиться только плохим поведением. — Хоуп не вела себя плохо, она просто не мирилась с большим дерьмом. — Если бы ты была подружкой байкера, тебе бы пришлось слушать своего старика и сидеть на заднем сиденье его мотоцикла. — Дилан наклонил голову к ней: — А, честно говоря, милая, ты показалась мне женщиной, которая любит вести. — Кто-то окликнул шерифа, и он положил руку ей на поясницу. — Давай, — сказал он низким, хриплым голосом, от которого по спине Хоуп пробежали мурашки. — Пойдем постреляем белок.

— Белок?