Чистые сердцем

– Потому что с ней было по-другому… И все это не имеет никакого отношения к тебе.

– С Фреей не было по-другому, с Фреей все до сих пор по-другому, Саймон, потому что она мертва и, следовательно, неопасна – неопасная женщина. Ты можешь обманывать себя, представляя, что все было бы замечательно, потому что тебе уже никогда не придется столкнуться с настоящей жизнью с ней. Легко любить призрак.

– Я больше не собираюсь все это выслушивать. К чему вообще этот идиотский разговор?

– К тому, что в моем доме сегодня целый день просидела очень несчастная женщина. Тебе не нужно продолжать общаться с ней, но ты должен дать ей хоть какое-то объяснение. Ты не можешь просто молча бросать людей.

– Сейчас я положу трубку. Или мы всерьез поссоримся.

– Мы уже поссорились. Мне нужно было до тебя достучаться, потому что никто другой не в состоянии.

– А если не получилось?

– Если не получилось, то и все. Феликс уснул, и я тоже сейчас отправлюсь в постель. Но ты подумай об этом, Саймон. Это не ерунда.

Телефон отключился.

Прошло несколько секунд, и он как будто действительно начал думать, но потом его прервал мобильный.

– Серрэйлер.

– Мы нашли ее. И с ней все в порядке.

После того как его посвятили в детали и он сказал Натану идти домой, он налил себе виски. Он хотел забыть, забыть о том, что было сказано, забыть о Фрее и о вторжении Дианы Мэйсон, обо всем. Только новости о том, что Люси Ангус теперь в безопасности, хоть как-то успокаивали его.

Шестьдесят два

– Можно мне собаку?

Люси сидела за столом с кружкой чая. Она выглядела совершенно спокойной.

«Она убежала, – подумала Мэрилин. – Она не хотела быть здесь. Она хотела сидеть в чьем-то чужом темном садовом сарае с их собакой, а не оставаться в этом доме со мной». Она взглянула на нее, когда та шла между двух констеблей, обернутая в огромное одеяло, и увидела кого-то, кого едва знала.

– Не злись, пожалуйста, не злись… – забормотала Люси, начиная дрожать.

– Конечно, я не злюсь. Ты здесь, ты жива… Как я могу…

Люси прошла мимо своей матери на кухню.

Было десять минут второго. Никто из них не хотел спать.

– Собаку?

– Ты нам никогда не разрешала.

– Это сложно… Это неправильно.

– Почему?

– Собака оставалась бы на весь день дома одна. Мы… Я на работе.

– Но все изменилось.

– Да.

– Так что мы можем завести собаку.

– У Дэвида аллергия на шерсть.

Люси посмотрела в ее глаза. На секунду повисла оглушительная тишина.

– Дэвида здесь нет.

Казалось, будто в воздухе на кухне распылили что-то, мешающее дышать.

– Папы здесь нет. Все в этом доме умерли.

– Я не умерла.

– Казалось, что умерла.

– О боже.

– Мне было хорошо с собакой Прайсов.

– Тебе не следовало вламываться…

– Я не вламывалась, сарай всегда открыт. Почему ты мне не отвечаешь? Ты всегда так. Как будто меня нет. Можем мы завести собаку?

– Люси, дай мне… пожалуйста… я устала. Мне не хотелось бы принимать поспешных решений.

– Если ты хочешь сказать нет, так и скажи, но не надо просто оставлять вопрос без ответа.

– Я не хочу сказать нет. Я не знаю, что я хочу сказать. Я больше не могу со всем этим… Со всем. Ты не думала об этом? Ты вообще обо мне думала?

– Да, – сказала Люси. Она поднялась, отнесла свою кружку к раковине, ополоснула ее и поставила на сушилку. – Я думала о тебе. Спокойной ночи.

– Люси, не уходи вот так, мы не поговорили как следует, ты так и не объяснила.

– Объяснила. Ты просто не услышала. Как и насчет собаки.

И она ушла – так, как она теперь обычно перемещалась по дому: ее ноги, казалось, вообще не касались пола, она не издавала ни звука, и даже воздух вокруг нее казался неподвижным. Она пошла наверх. Дом все еще казался мертвым, но что-то изменилось. Она кое-что изменила, сбежав. Она оставила след.

Оказавшись на втором этаже, она задумалась, а потом преодолела последний пролет и оказалась на самом верху. Она открыла дверь в его комнату. Тут пахло им – настоящим мальчишеским духом, который еще не выветрился. «Но он выветрится, – подумала Люси. – Все исчезнет. Я его не вспомню, его запаха больше не будет, только его вещи останутся на полках, и это будут мертвые вещи».

Она медленно пошла по комнате, дотрагиваясь до них. Его книги. Его модели. Его компьютер. Его лампа с Гарри Поттером. Его фигурки из «Властелина колец». Его обувь. Она подумала, останется ли тут все так навсегда, как в зачарованном замке из сказки.

Про себя она поняла почти с самого начала, что ее брат мертв, и она просто приняла это. Каждый раз, когда ее родители начинали в сотый раз твердить о том, что нельзя оставлять надежду, она смотрела на них и видела двух странных людей, которые никого не слушают. Дэвид был мертв. А как иначе?