Чистый nonsense

Немудрено, что «глупая частушка» навечно врезалась в память ребенка – «любимая пытка» как-никак, но даже самая блестящая память может невзначай подвести: глагол scream в лимерике действительно повторяется несколько раз, играя важную смысловую роль, а вот глагол crush в нём начисто отсутствует! Он, конечно, просится в строку, делая сюжет более осмысленным, и, несомненно, был бы в тексте, будь это настоящая частушка, а не «нечто вроде». И в этом вся разница: частушка осмысленна, подчас сатирична, лимерик же – по определению – беззлобен и бессмыслен, ибо осмысленный нонсенс – это, простите за каламбур, полный нонсенс, потому как уже и не нонсенс вовсе! И у персонажей лимериков всё так: они если и орут, то не от боли («сдавливания»), если плачут, то не с горя, коли поют или пляшут, то, уж будьте покойны, не с радости какой, а пёс знает с чего, чаще всего – ни с того и ни с сего. Вот уж поистине, есть не только смех, но и плач, крик, пляс – и всё без причины. В лимериках, во всяком случае.

Приведённый колоритный эпизод свидетельствует о том, что лировские «бессмыслицы» бытовали в России уже сто лет назад, на заре прошлого века, – в оригинальном, английском, виде, хотя сам Набоков, вероятно, автора лимерика не идентифицировал – ни тогда, в детстве, ни десятилетия спустя, когда писал свои воспоминания и делал знаменитую «перефразировку».

А после Набокова было вот что…

«Жила девица юная в России…»

«Дико воет девица из Скопле…»

«Громогласна девица из Сити…»

«Безутешная мисс из Манилы…»

«У старушки одной на Руси…»

И даже…

«Жил мальчик вблизи Фермопил…»

И т. д. и т. п.

Приведены, разумеется, лишь первые, «титульные», строки лимериков, но уже и они вполне позволяют представить и оценить всё буйство фантазии и оригинальность мышления интерпретаторов Э. Лира.

Автор данной книги предпринял в своё время, в начале 90-х годов минувшего века, отчаянную попытку опровергнуть постулат парадоксального остроумца Шоу (доказав, что и среди признанных красавиц нет-нет да и объявится верная жена) и, совместив несовместное – лёд и пламень, импровизаторов-абстракционистов и ремесленников-буквоедов, скрестив, фигурально выражаясь, Моцарта с Сальери, Маршака с Лозинским (дабы возник этакий Маршазинский или Лозиншак!), предъявить наконец русскоязычному читателю чистого, неприкрашенного, неразбавленного Лира. Подобный творческий порыв Н. Горбаневская характеризует такими словами: «… Архипцев переводит Эдварда Лира, как благочестивый толковник – Писание: передает и смысл, и звук. Точен – часто до мельчайших деталей. Звучен – до самой лихой эквилибристики…»

Эдвард Лир при жизни опубликовал в нескольких книжках 216 лимериков. Вот их-то все сто с лишком лет и перетолмачивали. Однако изредка лироведам удаётся откопать нечто новенькое, такое, что удивляет и потрясает читающий мир. Так, видный современный английский художник-иллюстратор Джон Вернон Лорд, влюблённый в Лира, потратил несколько лет жизни, чтобы буквально по крупицам собрать то, что осталось после поэта неизданным, и недавно обнародовал ещё 23 с половиной(!) прелестных стишка, среди коих попадаются и чистые шедевры. Замечу в скобках, что имел счастливую возможность познакомиться с мистером Лордом, услышав неожиданно лестную оценку моих переводов и получив ряд весьма ценных практических советов от признанного знатока творчества Лира.

Заново переводить неоднократно до того переведённое и очень интересно – льстишь себя надеждой учесть ошибки предшественников и хоть чуточку приблизиться к истине, сделав перевод наиболее оригинальным, то есть приближенным к Оригиналу, и крайне сложно – ведь впередиидущие, в конце концов, уже использовали многие хорошие русские слова, повторять которые негоже! Но не менее заманчиво самому в чём-то оказаться первопроходцем, высказав по-русски то, что прежде на великом и могучем ещё не звучало.

There was an old man of the Rhine,Who thought it was going to be fine,So he walked for six hoursThrough wind and through showers,

That resolute man of the Rhine.Некий старец на Рейне-рекеТолько лучшего чаял в тоске,И бродил вечерамиПод дождями, ветрамиСтойкий старец на Рейне-реке.