Читающая по цветам

Он стянул с моей головы чужой чепец и легко провел рукою по моим волосам, вернее по тому, что от них осталось. Я всегда воспринимала их как нечто само собой разумеющееся, потому что они всегда у меня были – длинные, ниже пояса, блестящие и каштаново-золотистые, как отполированный панцирь морской черепахи, выпрямленные своим собственным весом, но немного волнистые на концах. Теперь у меня их больше не было. И бирюзового ожерелья моей матери тоже больше не было. Я потрогала обкорнанные концы на затылке – они были неровными и колючими.

– Я похожа на мальчика, – сказала я.

Он коснулся губами моего виска.

– Нет, – прошептал он, – не похожа.

Где-то в городе колокол зазвонил третью стражу. Полночь. Неужто только этим утром тетушка Мар и Дженет одевали меня на свадьбу Мэри Ливингстон? И, может быть, как раз сейчас Мэри Ливингстон и Джона Семпилла укладывают в роскошную, подаренную им королевой кровать с алыми занавесками?

А Уот Кэрни лежит мертвый.

Мертв и Блез Лорентен. Я убила его своими собственными руками.

Рэннок Хэмилтон сейчас где-то в городе. Жив он или мертв? Я этого не знала.

Как бы то ни было, Майри и Китти сейчас в безопасности, в доме сэра Уильяма Мэйтленда из Летингтона.

Я обняла Нико за талию и прижалась к его груди. От него пахло померанцем и миррисом и еще – лилово-золотистыми цветами паслена сладко-горького. И он был таким восхитительно теплым и сильным.

– Я так устала, – вымолвила я.

Он наклонился, взял меня под колени и поднял на руки.

– Джилл, Дэйви, – позвал он, – сложите вон то одеяло, мой плащ и накидку мистрис Ринетт. И пододвиньте одну из этих коек к окну. Давайте устроим на ней вашу госпожу как можно удобнее.

Я закрыла глаза, и до меня донеслось шуршание складываемой ткани. Потом меня опустили на узкую низкую кровать. Как видно, одеяло хранилось, переложенное веточками розмарина, и сохранило их терпкий аромат. Розмарин – чтобы помнить; трава любви и брака. В мой подбородок ткнулся холодный собачий нос – Сейли. Я услыхала, как он завертелся вокруг своей оси и плюхнулся рядом с кроватью. Вытянув руку, я положила ладонь ему на спину. Она была теплая, и я чувствовала, как бьется его сердце.

– Я буду спать прямо тут, под дверью, – словно откуда-то издалека послышался голос Джилла. – Если кто-нибудь попытается войти, ему придется топать прямо по мне.

– И по мне, – сказал Дэйви.

– Славные малые. – Голос Нико раздался где-то близко. Я почувствовала, как он укладывается рядом со мною, спиною к стене. Я повернулась, чтобы лежать к нему лицом, и ощутила под боком твердый продолговатый предмет – кинжал Блеза Лорентена, все еще заткнутый за золотую цепь от футляра для ароматических трав. Я опять перевернулась на спину.

– Этот кинжал, – капризно, точно малый ребенок, промолвила я. – Я не могу лечь, как мне удобно.

Он расстегнул цепь и отложил ее в сторону вместе с кинжалом.

– Вот, – сказал он. – Так лучше?

– Да. Спасибо.

– Жаль, что мы не оставили его там, в переулке. Можно, я завтра же избавлюсь от него?

– Нет. – Я открыла глаза. Его лицо было наполовину в тени, и я не могла понять, о чем он сейчас думает. – Я желаю, чтобы стало известно, что в Шотландии находился член Летучего отряда. Я хочу предупредить королеву.

Он развернул материю, которой был обернут клинок. Кинжал был идеально сбалансирован – Нико держал клинок плашмя, касаясь его лишь под гардой, одним кончиком пальца, и он не кренился, не падал. Одинокий рубиновый глаз головы сокола был не виден в темноте.

– Вероятно, Лорентена наняла Екатерина де Медичи, но мы не можем быть до конца в этом уверены. Мы ничем не сможем ей навредить, ma mie.

– Я могу, по крайней мере, показать этот кинжал королеве. Продемонстрировать ей, как рубин, который я вынула из раны на горле Александра, идеально входит в глазницу головы сокола на его рукояти. Я могу открыть миру глаза на целую сеть наемных убийц и тем самым очернить репутацию королевы Екатерины.

– Она и так чернее некуда, – сказал Нико. – И от грехов, совершенных ею самою, и от тех, которые совершались от ее имени. Я прошу тебя, Ринетт, оставь все, как есть.

Я снова закрыла глаза.

– Отдай мне кинжал, – упрямо проговорила я. – Я хочу, чтобы он был у меня.

Он взял мою руку, очень осторожно касаясь бинтов, и поцеловал кончики моих пальцев. Потом снова положил ее на теплую шерстку Сейли.

– Ты можешь пораниться им, ma mie, – тихо промолвил он. – Я отдам его тебе утром.