Чокнутая (СИ)

Прыгать Скай будет последней. Она вполне могла пойти среди первых, даже считала, что достойна прыгнуть самой первой: и морально, и физически Скай была готова к подобным испытаниям, но понимала, что сейчас это неразумно. И если обычно разумность стояла у неё где-то в самом конце мотивационного списка, а во главе угла находились собственные выгода и желания, то сегодня она руководствовалась лишь тем, что в недалёком будущем поможет ей добиться цели. Для благополучного же её достижения на первых порах нужно просто не высовываться.

Именно поэтому Скай встала поодаль, за спинами своих сверстников. Что касается желаний, то сейчас ей хотелось только одного — наконец-то остаться наедине с человеком, ради встречи с которым она пришла сюда, во фракцию Бесстрашия.

Прыгайте уже быстрее, убогие!

Когда последний из неофитов, одетый в красную куртку и штаны парень, со сдавленным криком перевалился через парапет безвольным кулём, Скай встала на край крыши и посмотрела на Лидера.

Первый, и до сегодняшнего дня единственный раз она видела его так близко три года назад в коридоре ставшей ей родной фракции Искренности. Тогда Скай не удалось рассмотреть, как следует — только что назначенный в руководство Бесстрашия молодой командир стремительно летел по переходам, ни от кого не уклоняясь, расшвыривая на своём пути людей, словно шар кегли на дорожке кегельбана, она лишь в последнее мгновение успела вжаться в стену.

На склад, где хранились запасы сыворотки правды, изгои совершили вооружённое нападение, и Джек Кан — против своей воли, но под давлением Совета фракции — был вынужден обратиться к Бесстрашным за помощью. Присланный отряд во главе с новым боссом стаей гончих псов носились по территории фракции, опрашивая и допрашивая, осматривая каждый уголок, тщательно изучая любую зацепку.

Про молодого Лидера рассказывали много и страшное — шёпотом, с придыханием, с широко распахнутыми от ужаса и неподдельного негодования глазами. Не было человека безжалостней и опасней не только среди Бесстрашных, но, пожалуй, и во всём Чикаго.

Сейчас же она рассматривала его внимательно, почти жадно, в деталях изучая лицо, фигуру, одежду, отмечая татуировки, аккуратно застёгнутую форму, до блеска начищенную обувь.

Так вот ты какой. Красивый, как…

— Ты чего пялишься, конопатая? Обмочилась от страха?

Грубый окрик вернул Скай к действительности. Мужчина, в свою очередь, привычно беспристрастно оценивал новенькую: тёмные косички торчат мышиными хвостиками, губы плотно сжаты, иначе бы дрожали, в серо-голубых глазах восторг и любопытство, как у большинства неофиток в первые дни, на лице ни грамма косметики — сущий ребёнок, явно перепуганный, хоть и умело это скрывающий.

Он дёрнул уголком губ и с наслаждением влепил ей:

— Но это неважно, вход вниз для тебя всё равно уже закрыт.

— Как закрыт? — Абсурдность услышанного сбила Скай с толку и не позволила задать менее идиотский вопрос. Она лишь чуть шире раскрыла глаза в недоумении. Если это шутка, то глупая и совсем не смешная.

— В Бесстрашии отсев неофитов начинается с первого дня. Там натянута сетка, — Лидер кивнул на пропасть и снова усмехнулся, заметив её удивлённый взгляд. — Когда последний неофит приземлится, её уберут до следующей церемонии Выбора. Сегодня это был один задрот из Дружелюбных. Время для входа в Бесстрашие истекло, так что… — Мужчина сделал паузу, обманчиво радушно улыбнулся и даже развёл руки в стороны в приглашающем жесте: — Добро пожаловать отсюда!

— Ты лжёшь, — ладони Скай непроизвольно сжались в кулаки, но голос предательски дрогнул.

— Нет, — Лидер покачал головой с видимым удовольствием. Он даже не выговорил ей за непочтительность, настолько наслаждался ситуацией: наблюдать за судорожными, но бессмысленными метаниями очередной никчёмной якобы Бесстрашной было забавно. — У последнего прыгуна на рукаве чёрная повязка, и я сам закрепил её.

Вот дерьмо… Дерьмо! Дерьмо!!!

Скай всегда плохо удавалось контролировать панику… Знала она за собой такую слабость — в стрессовых ситуациях её мыслительные процессы замирали, и на время она просто зависала, как будто кто-то выключал тумблер. Отец утешал, что с опытом такой ступор будет случаться всё реже, а потом и вовсе пройдёт, но её это не слишком успокаивало. Пока этого опыта наберёшься, сто раз облажаешься, а то и погибнешь.

Что делать? Она не может вылететь, не может отказаться от своей мечты, от своего предназначения, она… А как же родные? Они так гордились ею, столько надежд возлагали на свою умную и талантливую девочку!

Дыши, дыши… и думай…

Но ей не дышалось и уж тем более не думалось — в висках стучало, во рту появилась мерзкая горечь, глаза от безысходности и захлестнувшего гнева стали совсем безумными. Взгляд честолюбивой, но сегодня такой неудачливой неофитки метался от ямы за её спиной к стоящему в трёх ярдах Лидеру, шарил по крышам соседних зданий в поисках несуществующего решения, чтобы в итоге снова вернуться к источнику кошмарной новости. А он смеялся — откровенно, недобро, в голос.