Чорт в Ошпыркове (сборник)

– Дороги-то у вас, небось, плохие? Починили бы.

– И починили бы, да нас какой-то фрукт отговорил. Городской фрукт. «Мы, говорит, вам поможем. Мы, говорит, вам все устроим». Почитай, два года ждем, – а он и весточки не шлет.

– Шеф, что ли?

– Известно, – они все такие. Ненашинские.

«Вот тебе и материал для доклада, – сообразил Абрам Еремеич – о работе шефов. Что бы шеф мог сделать и чего он не делает.»

В волость зашел.

– Шеф? Как же, как же, – у нас шеф имеется. Что мы, некрещенные, что ли, без шефа жить. Как люди, так и мы.

– Нельзя ли его увидеть?

– Я на что он вам? Он, слава те, у нас редко бывает. Все больше в городу сидит. Да и лучше. Придет в вик – и давай приставать: «То у вас не так, это не эдак». Беспокойный человек. Я прогнать нельзя – он в амбицию: «Я, говорит, вам должен помогать в вашей работе. Я, говорит, представитель шефотделения. Я, говорит, к вам командирован. Я, говорит, за это жалованье получаю».

«Эге, – подумал Абрам Еремеич – шефкомиссии посылают в волость негодный элемент, по-бюрократически понимающий свою задачу», – составлял он в уме проект будущего доклада.

– А любопытно узнать, кто у вас шефствует. Какое учреждение?

Все делопроизводители вика занялись в спешном порядке отыскиванием названия этого учреждения. Не больше, чем через полчаса, название это было найдено:

– Хошьнехошьтрест!

Абрам Еремеич рот раскрыл от удивления.

– Наши же голубчики. Ну и ну!.. Уж и подтяну же я их! Уж я с ними посчитаюсь!

* * *

По приезде в город, Абрам Еремеич первым долгом взялся за шефкомиссию.

– Есть у нас такая?

– Как же, – ответили сотрудники, – есть. Каждый месяц мы взносы делаем. Кабы комиссии не было, не делали бы взносов. Значит, есть.

– А кто в нее входит? Где тот человек, который взносы собирает? Позвать сюда!

Взносы собирал курьер.

– Я что ж, – сказал он, увидев сердитое лицо начальника – я свое дело делаю. Соберу деньги и, куда надо, сдам. Вот и квитанции.

– Я не про то, – возразил Абрам Еремеич – собирается когда ваша комиссия?

– Собиралась в прошлом году, а теперь нет. Значит, не надо, что ли… Я я уж это сам от себя стараюсь. Тамошний я – надо же помочь.

– А кто у вас председатель? Он почему не работает?

Курьер замялся, посмотрел на сердитое лицо Абрама Еремеича и тихонечко прошептал:

– Не знаю…

– Не знает! – возмутился Абрам Еремеич. – Он не знает. Кто же знает тогда? Сейчас же выяснить.

Курьер на минутку вышел из кабинета, о чем-то пошептался с приятелем, при чем Абрам Еремеич сам слышал, как приятель громко сказал: «А тебе чего! Скажи!»

– Знает, а не хочет сказать, – думал Абрам Еремеич, – только скажи! Уж я этого председателя и подтяну! Уж я ему и настрочу!.. Шутка ли, – послал какого-то дурака в волость, а сам хоть бы палец о палец! Будет он знать!.. Уволю!.. Прогоню!..

Курьер нерешительно вошел в кабинет.

– Что? Узнали?

– Извините, – еле слышно пролепетал курьер. – Так что я могу сказать, извините. Что председатель, извините, комиссии. вы. извините.

– Я!?

Абрам Еремеич побагровел:

– Я! – продолжал он громовым голосом: – а что же вы смотрели? А что же вы не сказали мне до сих пор, что я председатель? Для чего же вы тут сидите? Жалованье за что получаете? А? Да я вас! Да я вам!

Курьер стоял ни жив, ни мертв и только чуть слышно шептал:

– Да я думал, вы заняты. Да вы же в прошлом годе сказали: некогда.

– Вы, вы! – передразнил его Абрам Еремеич. – Завыкался. Идите, уж…

И про себя прошептал:

– То же, насажают тебе тут всяких бюрократов, а ты за них отвечай.

Механика

Механика – великое дело, и мы понимаем, что где-нибудь там, за границей, в Америке, что ли, этакий миллиардер Ундервуд без механического ножа за стол не садится. А еще там какого-нибудь сверхмиллиардера Ремингтона сам президент на парадном приеме в электрическое кресло усаживает. На то у них и Америка.

А мы, слава богу, не в Америке живем. Мы до электрических стульев не додумались – на простых сидим. У нас даже какой-нибудь телефонишка, и тот за культуру сходит. Некоторые им даже пользоваться обегают: то занято, то барышня спит, то выразиться как следует нельзя. Для нас и такая культура не подходит.

Климат, что ли, другой? Не знаю. Только иной раз получается совсем даже позорно для всей культуры.

Директор наш, например:

– Замечательная, говорит, штука в Америке изобретена. Телефонограф. Знаете, что это такое? Нет, не знаете. Американское механическое приспособление для директорских разговоров. Машина такая. Вот бы нам завести!

В подробности все объяснил, как в Америке с такой машиной управляются. Сидит, скажем, директор в своем кабинете и без этой машины должен ежеминутно курьеру кричать:

– Иванов, – к примеру, – позовите Никифорова! Курьер бежит за Никифоровым на шестой этаж – телефон, понятно, не работает. Никифоров с шестого этажа бежит к директору на второй:

– Чего изволите?

Директор ему говорит:

– Никифоров, вы не забыли меня в список на дрова поставить?

– Как же забыть, что вы!

А через минуту директор опять курьера требует:

– Иванов! Позовите Сидорова!

Сидоров прибегает с восьмого этажа. А пока за Сидоровым бегали, директор забыть успел, зачем звал.