Чосер

К тебе, моя отрада, хозяйка и супружница моя,

Я обращаю жалобные строки…Как горько видеть мне тебя пустой и исхудалой,

Когда и сам я гол, как нищий брат монах…

Итак, Чосер вернулся в родные места, а вернее, в Вестминстер, расположенный чуть дальше по Темзе. Теоретически он был достаточно вознагражден за свою службу. Две последние денежные выплаты он получал не самолично, что позволяет сделать вывод о плохом состоянии его здоровья уже тогда. По отзыву жившего в XVI веке историка и собирателя древностей Леланда, Чосер тогда “постарел и поседел”, ему было около шестидесяти, возраст не такой уж преклонный для нашего времени, но в эпоху, когда людей косили болезни и подстерегала неожиданная смерть, считавшийся солидным. Леланд пишет также и о том, что сам Чосер и самую старость считал болезнью, но, возможно, хроникер излагает здесь просто общепринятую тогда банальность.

Существуют апокрифические рассказы о последних годах Чосера и о том, как он перед кончиной сокрушался о непристойности некоторых своих творений: “Горе мне, о горе мне!” – но, учитывая написанное им “отречение”, такое маловероятно. Полагают, что последним, что он завершил, были непристойные рассказы “группы А”: Мельника, Мажордома и Повара. Если это так, то это достойная точка в творчестве поэта сугубо городского по своему духу.

Причина и обстоятельства смерти Чосера неизвестны. Однако мы знаем, что умер он в год чумы. Общепринятая дата – 25 октября 1400 года – следует из надписи на надгробии, сооруженном примерно 150 годами позже. Покоится он в южном трансепте Вестминстерского аббатства, в месте, теперь известном как “Уголок поэтов”. Первоначально это был довольно темный угол, возле входа в придел Святого Бенедикта, где хоронили монастырское начальство. По-видимому, пышной церемонии похорон Чосер не удостоился, и хоронили его так, как подобало придворному невысокого ранга. Благоразумие и сдержанность Чосер сохранял до самого конца.